В немилости у природы. Роман-хроника времен развитого социализма с кругосветным путешествием

Администратор согласился и включил рубильник… Эффект превзошел все ожидания — тысячи свечей, отражаясь в огромных зеркалах, заиграли мощную симфонию света, подобного солнечному… Я, однако, с ужасом увидел, что дальняя стена зала загорелась, видимо, вследствие неисправных ламповых патронов, и огонь побежал между двумя зеркалами. Свет выключился автоматически, а служительница зала и несколько работников начали сбивать огонь какими-то тряпками. Я тоже среагировал мгновенно и… под локоток, под локоток поскорее увел гостей — еще, не дай бог, охрана усмотрит израильскую диверсию. Кажется, мои гости даже не успели ничего заметить. В завершение экскурсионной программы я отвез их на «Пиковую даму» в Мариинку. Подхватил пораньше у «Астории» и повез по местам, где происходили события этой оперы — к дому графини на Малой Морской, в Летний сад, ну и, конечно, на Эрмитажный мостик, с которого бедная Лиза бросилась в воды Зимней канавки при ее слиянии с Невой. «Пиковая дама» на сцене Мариинского театра была грандиозной постановкой. Когда в сцене бала с сотнями богато разодетых гостей под торжественную музыку Чайковского появилась императрица в роскошных одеяниях и в окружении свиты, Дов наклонился ко мне и прошептал восторженно: «Мы бывали в лучших оперных театрах Европы, но ничего подобного не видели. Никому не по силам такая роскошь». Потом уже у дверей гостиницы он сказал: «Приглашаю вас и Арона к нам в Технион. Подобной оперы не обещаю, но покажу много интересного».

Потом пожал мне руку и добавил: «Приезжайте, нам есть что обсудить… Имейте в виду, все расходы по вашему с Ароном пребыванию в Хайфе оплачивает Технион».

Когда гости уехали, Наташа сказала Арону, что Дов гарантирует ему место профессора на своей кафедре с первого дня репатриации. «Ты просила об этом без моего ведома?» — возмутился Арон, но Наташа пояснила: «Ни о чем я его не просила, он сам это предложил. Думаю, что с подачи Лии — она быстрее всех мужчин просекла ситуацию». Арон не успокаивался: «В чем же заключается эта таинственная ситуация?» Помню, Наташа тогда посмотрела на меня и, помедлив, ответила: «Игорь свой человек… Ситуация заключается в том, что мы хотим уехать в Израиль, но всё еще не решаемся признаться себе в этом».

Удивительная женщина… Я встретил ее однажды поздним вечером в темном дворе, в типичном петербургском дворе-колодце на Пушкинской улице. У меня самого было там свидание с моей цветочницей — по иронии именно у нее я покупал цветы для Наташи. Выйдя во двор, я буквально столкнулся с Наташей у соседнего подъезда. «Что ты здесь делаешь?» — вырвалось у меня. «Могу задать тот же вопрос тебе», — ответила она. У меня была машина прямо напротив, в расширении улицы у памятника Пушкину, и я сухо предложил: «Могу подвезти, если не возражаешь». Она не возражала. Каждый размышляет в меру своей испорченности: «Неужели Наташа всё же изменяет Арону?» Когда мы свернули на Лиговку, она заговорила первой:

— Могу объяснить тебе, что я делала в столь мрачном месте в столь поздний час, но при одном условии… Поклянись, что не расскажешь ничего Арону. Как тогда, после нашей встречи в Пярну…

— Клянусь! — выдавил я из себя, с ужасом ожидая подтверждения своего гнусного подозрения.

— Это не то, о чем ты подумал.

— Откуда ты знаешь, о чем я подумал?

— Интуиция в сочетании с опытом общения с тобой. Эта же интуиция подсказывает, что ты, мой друг, был здесь у своей любовницы.

— Ничего подобного…

— Не надо оправдываться… Тайная любовная связь — обязательный атрибут героя нашего времени.

— Хватит обо мне, Наташа… Переключи, пожалуйста, свой сарказм на других — на себя, например…

— К сожалению, про себя не могу рассказать ничего романтического. Я тайно хожу сюда раз в неделю на занятия… по изучению еврейского языка.

— ?

— Да, Игорь, это именно так… Понимаю, что ты разочарован, ожидал от меня большего.

— Я не разочарован, а шокирован — чего уж большего можно ожидать. Ты просто уникум… Почему делаешь это тайно?

— Потому что изучение иврита является в нашей стране преступлением, пособничеством сионизму, то есть приравнивается к антисоветской деятельности. Если станет известно, что люди здесь регулярно собираются для изучения иврита, то нашего учителя просто арестуют. А меня за интерес к древним языкам могут уволить с работы. Так что моя судьба теперь в твоих руках…

— Наконец-то мы поменялись с тобой ролями, Наташенька… Мне кажется, я заслужил доверие… В конце концов я имею право знать, когда вы собираетесь уехать, не правда ли?

— Это знают только в КГБ… Я уже просила через знакомых прислать нам вызов из Израиля, отправила все паспортные данные. Не сомневаюсь, что они вызов послали. Но мы его не получили. Видимо, контора глубинного бурения сочла отъезд Арона нецелесообразным… Так высоко они его ценят? Или тут другой замысел, издевательский?

— Почему ты скрываешь от Арона свои занятия ивритом?