В немилости у природы. Роман-хроника времен развитого социализма с кругосветным путешествием

«Пришли иные времена, взошли другие имена…» — писал наш современник поэт Евгений Евтушенко. Санкт-Петербург стал Ленинградом. Вместе с «придворными черными каретами с ярко-красными фонарями» ушли в небытие страхи перед имперской мощью великого города, а вместе с ними рассеялся призрак «медноглавой громады», преследующей несчастных интеллигентов в их нелучшие часы. Медный всадник стал тем, чем он на самом деле был всегда — самым блистательным монументом из созданных человеческим гением. Фантастические призраки «придворных черных карет» заместились вполне реальными «черными Марусями», под шинами которых «безвинная корчилась Русь». «Ленинград! Я еще не хочу умирать…» — вырвался стон у великого поэта, вскоре погибшего «под кровавыми сапогами» сталинских палачей на грязном пересыльном пункте Дальстроя. А потом опять «пришли иные времена» — страшная война. Ленинградские дистрофики с почерневшими от голода лицами и заледенелые трупы ленинградцев на набережной Невы у Медного всадника стали новыми символами мук человеческих, а написанная в блокадном городе Ленинградская симфония — вестником Великой победы над фашизмом…

Пришли, однако, иные времена… Ленинград снова стал Санкт-Петербургом, и зыбкая, сюрреалистичная история города с этим странноватым названием продолжается… Основатель христианства и первый Римский папа Святой апостол Петр, именем которого назван город, вместе с апостолом Павлом запечатлен в названии Петропавловского собора — главной усыпальнице российского прошлого… А истинный основатель города, «простерши руку в вышине», по-прежнему и неизменно «Россию поднимает на дыбы» перед гигантским Исаакиевским собором, и туристы со всего мира толпятся вокруг «медноглавой громады»…

Мистика старого имперского Петербурга давно исчезла, но болезненно притягательная, фантастическая красота его колоннад, шпилей, куполов, садов, решеток, бесчисленных мостов и вод в граните отнюдь не померкла, а, напротив, предстала во всем блеске, усиленном иррациональной современной подсветкой. Туристы, приезжающие посмотреть на чудо петербургских дворцовых ансамблей и роскошных парков в сезон белых ночей не знают, однако, что истинный Петербург можно познать только осенью, на исходе листопада под мелким петербургским дождем, искажающим перспективу и превращающим городские пейзажи в живые расплывающиеся импрессионистские картины. Прекрасные, призрачные, трогательные и влекущие живые картины с загадочными женщинами — томящими, смутными видениями… Вот в наступающей темноте, под клочковатыми черными тучами, по пустынной огромной площади с подсвеченной, блистающей и распадающейся под дождем громадой Исаакиевского собора идет стройная молодая женщина под цветным зонтиком. Косые струи дождя отражают, размывают свет фонарей и причудливо расцвечивают ее фигуру… И внезапно ты понимаешь, что это идет Она — петербургская Незнакомка из поэмы Александра Блока, идет, как сто лет назад, в вечности — «и каждый вечер в час назначенный, иль это только снится мне». Да, да, конечно, — «дыша духами и туманами… всегда без спутников, одна…», всегда под этим бесконечным невским дождем…