В немилости у природы. Роман-хроника времен развитого социализма с кругосветным путешествием

Валерий Гуревич с женой недолго жили в Израиле, а потом переехали в Америку. Там ему предложили работать в знаменитом Институте перспективных исследований в Принстоне — это было из тех предложений, от которых, как говорят, невозможно отказаться. Я не раз бывал в гостях у Гуревичей — у них в Принстоне двухэтажный дом в колониальном стиле с бассейном и большим садом на берегу живописного ручья. Приехав первый раз в Америку, я поспешил в Принстон, чтобы встретиться с Валерой и, конечно, посмотреть места, где работал Альберт Эйнштейн. Сообразуясь с российской традицией, я ожидал многочисленных памятных знаков на тему пребывания здесь великого ученого, но ничего подобного не нашел. Сопровождавший меня Валера только пожимал плечами и таинственно разводил руками по поводу моего недоумения. В конце концов он пригласил меня в свой кабинет на втором этаже исследовательского корпуса института. На дверях кабинета была табличка «Dr. Valery Gurevich». Прежде чем пригласить меня войти Dr. Valery Gurevich нарочито буднично сказал: «Кстати, Эйнштейн работал в следующей по коридору комнате». Я ринулся было туда, но Валера остановил меня: «Туда сейчас нельзя… Там работает профессор Смит». Действительно, на соседних дверях было крупно обозначено имя профессора, а под ним — маленькая бронзовая табличка «Здесь работал Альберт Эйнштейн». При таком соседстве Валерий прекрасно вписался в знаменитую принстонскую научную школу, издал монографию в области математической физики, решил какую-то вековую математическую проблему и получил Филдсовскую премию в размере чуть ли не миллиона долларов. Как-то я пошутил: «Природа милостива к тебе, Валера… Если бы тогда ВАК утвердил твою диссертацию, ты работал бы сейчас доктором технических наук в секретном НПО общего приборостроения без права выезда за границу. Воистину антисемитизм иногда оборачивается к вам, евреям, своей конструктивной стороной». Валера, помнится, ответил серьезно и пространно: «Знаешь, Игорь, та история сидела во мне много лет болезненной занозой. Когда я приехал сюда, то вскоре обратился за советом к одному известному математику с мировым именем и спросил его, могу ли я защитить здесь, в Принстоне, докторскую диссертацию. Знаешь, что он ответил? „Конечно, можете, но Вам это абсолютно не нужно, у Вас есть всем известные публикации, Вам не следует тратить время попусту, пусть Ваши аспиранты защищают диссертации“. Я только тогда расслабился и понял, какая это была у нас бессмысленная суета сует…» От местной суеты Валерия ограждает его жена Бэлла, она взяла на себя всю организацию их жизни — от содержания большого дома до встреч с друзьями и посещения филармонии. Эта энергичная женщина удивительно дополняет погруженного в математические абстракции непрактичного мужа. Для полной семейной гармонии им не хватает детей, и я не знаю, в чем причина этого; если они сами не говорят — значит, не следует расспрашивать…

Артуру Олеговичу не удалось сохранить единым наше огромное предприятие. При резко сократившихся военных заказах оно естественным образом начало уменьшаться и распадаться. Поняв неизбежность этого процесса, Артур позволил руководителям подразделений искать свои пути к спасению, вплоть до отделения от предприятия на основе некоего коммерческого проекта или изделия. Сам он выделил свой бывший отдел и создал на его основе новую небольшую фирму системно-компьютерной направленности. Всё шло поначалу хорошо, появились заказы на программное обеспечение, но потом, в процессе приватизации, возникли какие-то юридические проблемы… Не знаю подробностей, потому что был уже в Америке, но по слухам Артур наступил на больную мозоль или перебежал дорогу какому-то начальству, начались финансовые проверки, прокурорские запросы и т. д. и т. п. Короче, Артура арестовали и посадили в КПЗ в Большом доме на Литейном — видимо, собирались раскрутить вокруг него какое-то большое дело о коррупции и хищениях в новых негосударственных структурах. Я искренне сочувствовал своему далекому другу, не верил в его виновность. Вероятно, в камере предварительного заключения он, профессор, доктор наук и Генеральный директор крупнейшего предприятия, вполне осознал, пользуясь его выражением, «какие интересные времена наступили», — там у него случился первый сердечный приступ. Артура поместили в тюремный лазарет, но в дело вмешался сам мэр Санкт-Петербурга, и его освободили. После выздоровления Артур сумел восстановить свою фирму и переориентировал ее на обслуживание систем мобильной связи, которые начали быстро распространяться по стране на основе зарубежной аппаратуры. Он сделал фирму конкурентоспособной и прибыльной, дела шли отлично, но какой-то рок тяготел над ним с самого начала тех «интересных времен». Случился второй сердечный приступ, Артура отвезли на скорой в кардиоцентр, где врачи решили установить ему электрокардиостимулятор. Операция была назначена на следующее утро. Ночью Артур скончался от остановки сердца, он был еще сравнительно молодым человеком…