В немилости у природы. Роман-хроника времен развитого социализма с кругосветным путешествием

Мой отец был ровесником Великой Октябрьской социалистической революции в точном измерении — он родился 7 ноября 1917 года. Многие считали это особым знаком и даже предметом гордости. Отец так не считал — он был очень простым человеком, но никогда не был дураком. Во времена антибольшевистского крестьянского бунта на тамбовщине мой дед, бывший по терминологии тех времен кулаком, отправил сына от греха подальше в Питер к бездетной тетке — она и вырастила мальчика. Отец учился в ленинградской школе, а после седьмого класса пошел работать на завод. Доучивался по вечерам на рабфаке, потом поступил в педагогический институт, но тут случилось несчастье… Шел 1939 год… Отец неосторожно высказался в студенческой компании — мол, напрасно расстреляли командиров Красной Армии, их лучше было бы использовать для подготовки к надвигающейся войне с фашизмом. «Товарищи», конечно, немедленно донесли кому надо, а там не поленились вытащить из старого сундука историю его «кулацкого происхождения». Короче говоря, отца исключили из института, но почему-то не посадили, — видимо, не успели, поскольку началась война с Финляндией и «пушечное мясо» оказалось нужнее «рабов на галерах». Он был мобилизован и отправлен рядовым бойцом на фронт. В страшной мясорубке при прорыве линии Маннергейма на Карельском перешейке рядовой Алексей Уваров получил свое первое ранение — осколок в легкое, но выжил и даже выздоровел. Демобилизовавшись, он женился на моей маме — работнице завода «Светлана». Их счастливая семейная жизнь длилась ровно полгода. Пришла предсказанная папой война с фашизмом — он был мобилизован снова и отправлен на Лужский рубеж под Ленинградом, куда стремительно приближались немецкие танковые дивизии. Мама эвакуировалась вместе с заводом в Новосибирск. Война разлучила родителей на четыре долгих года. В истребительных боях на Лужском рубеже сержант Алексей Уваров был контужен и получил второе ранение в грудь, но снова выжил и снова оклемался. В блокадном Ленинграде он воевал в окопах у Пулковских высот, а в 1944-м после окончания артиллерийских курсов был отправлен командиром минометной батареи на Карельский перешеек, чтобы второй раз пройти путь от Сестрорецка до Выборга. Под Выборгом лейтенант Алексей Уваров получил третье ранение, опять в грудь, но не смертельное. К тому времени мама вернулась из эвакуации и забрала папу из госпиталя — началась их мирная жизнь в разрушенном войной Ленинграде, и первым результатом этого стало появление на свет вашего покорного слуги.

Дом, в котором родители жили до войны, был полностью уничтожен прямым попаданием фашистской бомбы, но папа, как участник и инвалид двух войн, получил комнату площадью 20 квадратных метров в коммуналке в старом, обветшавшем от войны, невзгод и бесхозности доме на улице, называвшейся Социалистической. Название это в контексте всей ситуации, конечно, напрашивалось на памфлет, но живые памфлетисты в те времена «отдыхали» на свежем воздухе архангельского лесоповала и колымских рудников…

Впрочем, человеку, не жившему при развитом социализме, слово «коммуналка», наверное, ничего не говорит. В толковом словаре русского языка есть очень деликатное определение «коммунальной квартиры» как одного из бытовых атрибутов городского хозяйства. Ой, лукавят наши «энциклопедисты», сводя это крупнейшее изобретение советской власти к мелкому бытовому явлению. Поэтому разъясняю тем, кто в неведении: коммуналкой называлась квартира, в которой жили несколько семей, как правило, по комнате на семью, при одном общем кране с холодной водой, одном общем унитазе со сливом и одной общей кухне со столами по числу семей в подобной «коммуне» — отсюда прилагательное «коммунальная» в названии. Коммуналки позволяли решить две важнейшие задачи власти: первая задача — расселить огромное количество трудящихся в старых домах, не отвлекаясь без особой надобности на жилищное строительство для этих самых трудящихся; вторая задача — не оставлять трудящихся без присмотра нигде — ни на работе, ни в общественном транспорте, ни по месту проживания, ни на кухне, ни в сортире… Советская коммунальная квартира — беспрецедентное явление в мировом масштабе, и напрасно ученые филологи умаляют ее значение в построении социалистического общества и взращивании «новой общности советских людей». Бедные кварталы и даже трущобы есть во всех уголках мира, коммуналки — эксклюзивное достижение советской власти.