В немилости у природы. Роман-хроника времен развитого социализма с кругосветным путешествием

Внезапно ярко вспыхнула люстра, мгновенно высветив неловкость и ненужность происходящего, в точном соответствии со знаменитой тютчевской фразой. Наташа быстрее меня овладела собой и почти спокойно, как будто ничего не было, сказала, что мне действительно пора уходить. Точку в этом сюжете поставил телефонный звонок. Наташа сняла трубку, кого-то выслушала и ответила: «Конечно, конечно…» Она объяснила, что звонила коридорная и предупредила: время пребывания посторонних в гостинице истекло. Я проговорил какие-то нелепые извинения и ушел.

Коридорная видела, что я пришел с букетом цветов. Оперуполномоченный на днях инструктировал ее — цветы в гостинице являются признаком аморального поведения. Гордая высокой начальственной ролью строгой блюстительницы нравственности советских людей, она кивнула мне понимающе…

В программе конференции Наташин доклад был назначен на вторую половину следующего дня. Когда я пришел в фойе зала заседаний, сидевшая за регистрационным столом девушка вопросительно посмотрела на меня — у меня не было значка участника конференции. «Я хотел бы послушать доклад Кацеленбойген о влиянии интерферона на иммунную систему», — было мое объяснение. Девушка глянула в свой блокнот и сказала: «Наталья Ивановна попросила перенести ее доклад на утреннее заседание… Она уехала автобусом в Таллинн сразу же после обсуждения».

В каком-то сумеречном состоянии я вернулся на квартиру, собрал вещи, положил на стол ключи, а под вазочку на столе — деньги в счет оплаты оставшихся дней, захлопнул дверь, завел своего «Жигуленка» и уехал в Ленинград. Наташа покинула конференцию из-за меня — какая глупая, какая отвратительная история… Наташа покинула конференцию из-за меня? Почему? Чтобы избежать еще одной встречи со мной? Почему? Она боится меня или… себя? В первом случае я — свинья, во втором — идиот…

Всю дорогу до Таллина, а это заняло почти три часа, я терзал сам себя. Что я скажу Арону? Если Наташа расскажет Арону о встрече со мной в Пярну, то идиотизмом было бы не упомянуть об этом в разговоре с ним… А если не расскажет? Тогда, упомянув Арону об этом, я подставлю Наташу… Но самым чудовищным было бы пытаться согласовывать с Наташей наши действия — как будто мы с ней в заговоре против Арона. Какая пакостная ситуация… Настроение было препоганое, но, въезжая в город, я сказал себе — хватит… Пошел в ресторан и не торопясь поужинал. Из Таллина в Ленинград ехал уже ночью, в темноте, разорванной светом фар, а темнота, как известно, умиротворяет… Подъезжая поутру к городу, я совсем успокоился — в конце концов, этот гордиев узел разрублен и ничего, кроме раскрытия моей жгучей тайны, которая была для Наташи секретом Полишинеля, собственно говоря, не случилось…

Сэр Томас встретил меня недовольным урчанием — он неодобрительно относился к моим отлучкам, а еще больше к тому, что я перепоручал свои прямые обязанности по его обслуживанию посторонним лицам из соседней квартиры. Позвонил на работу Кате, попросил ее перезвонить мне попозже вечером, потом выключил телефон, постелил тахту и уснул почти мгновенно. Моей последней мыслью было: Наташа ничего Арону не расскажет…

Глава 9. Остров Себу