В объятьях богини раздора

Наталья, подавленная признанием, молчала. Воронова по-своему истолковала её молчание.

– Наташа… – она взяла Наталью за подбородок и заглянула в её глаза. – Если ты вздумаешь петь… где угодно, мне будет не стыдно сказать, что ты – моя ученица. Поняла меня?

– Спасибо, Ирина Николаевна, – только и смогла прошептать Наталья.

Она плакала.

* * *

…А ещё через несколько дней Влад повёл её знакомиться с управляющим рестораном «Старый город».

Ресторан находился в центре города, в боковой улице. Наталья не раз проходила мимо огромной неоновой вывески, но внутри не бывала. Они пришли утром, когда посетителей ещё не было. Поднялись по мраморной лестнице на третий этаж в большой светлый зал с огромными окнами с панорамой на центральную часть города. Крахмальные скатерти, многоярусные гардины, быстроглазые официанты в смокингах и жилетах; Наталья так нервничала, что с трудом соображала, куда идёт.

Управляющий, высокий седой мужчина с умным еврейским лицом, ждал их за столиком у сцены – небольшого возвышения, на котором стоял белый рояль и стойка с микрофоном. Увидев Наталью, он встал и поздоровался.

– Не волнуйся, – шепнул Влад.

– Добрый день. Наталья, знакомься, это – Иван Израилевич Шемет. Иван, это – Наталья, певица.

Наталья ждала, что её попросят спеть, но Шемет сказал:

– Я вижу, вас не очень-то прельщает возможность выступать на этой сцене, – и улыбнулся одними губами.

– Я мечтала о карьере певицы оперетты, – признала Наталья.

– Чем эта сцена хуже? – Управляющий поднял брови. – У нас собирается весьма приличная публика. Здесь устраивают творческие встречи, у нас останавливаются кинематографисты и писатели, музыканты и политики, здесь проходят бизнес-тренинги и мастер-классы…

Наталья недоверчиво оглядела зал.

– Вот что, Наталья… простите, как вас по отчеству?

– Сергеевна.

– Вот что, Наталья Сергеевна… Приходите к нам сегодня вечером. Посидите, посмотрите. Проникнитесь, так сказать, духом заведения.

– Какой репертуар у вас исполняется?

– Когда идут тематические вечеринки, то самый разный. – Шемет улыбнулся углами губ. Его глаза изучали Наталью. – Но тематические вечеринки обычно уже имеют в сценарии своих исполнителей. Нам нужна особенная исполнительница… Благородная исполнительница. Душа заведения. Леди.

– Кто же исполняет эту роль сейчас?

– То одна, то другая вокалистка. Но пока никто не попал в точку. Транзит. И это есть наше большое огорчение. Нет, к сожалению, у наших дам чуйки на атмосфэру.

– Но что же они всё-таки исполняют? – настаивала Наталья.

– Видите ли… мы оставляем за исполнителями право самим подбирать репертуар. И даже, если их просят спеть из зала, они могут петь – если захотят, а могут не петь – если не захотят. Мы не настаиваем на том, чтобы певицы угождали публике. Нам хотелось бы образ… притягательный…

Наталья продолжала смотреть на управляющего.

– Приходите, – повторил он.

Поднялся:

– Сожалею, меня ждут дела. Я оставлю вам столик.

Наклонил голову, улыбнулся глазами и зашагал в сторону выхода.

– Вот видишь, – сказал Влад. – Всё очень достойно. Мы придём сюда вечером?

– Придём, – вздохнула Наталья.

Весь день она крутила в голове слова управляющего. Влад уехал на съёмки, Наталья вернулась домой и принялась выбирать наряд для вечера. Она перетрясла шкаф и осталась недовольна. Одно платье казалось слишком простым, другое – слишком претенциозным. Вконец раздражённая, она остановилась на белом брючном костюме, одинаково подходящем и для повседневной одежды, и для выхода в свет.

Время до вечера тянулось томительно долго. Когда наконец Влад позвонил, чтобы она выходила, Наталья мигом слетела во двор.

Он ждал её на соседней улице.

– Ты не мог ближе подъехать? – упрекнула запыхавшаяся Наталья.

– А что, мы уже не прячемся? – с улыбкой спросил Влад.

За своими тревогами и хлопотами она совсем забыла про Ивана. Они мало виделись, и даже когда муж мелькал тенью перед её глазами, ей казалось – это временно, ещё немного – и её не будет в этой квартире… Иногда, особенно по вечерам, она вспоминала картины прошлых счастливых лет. Но тело, влюблённое в другого мужчину, равнодушно отодвигало их. Теперь, когда между Ильиными встала стена непонимания и обид, больше всего на свете Наталье хотелось самостоятельности, и не только внешней – ей хотелось свободы: думать, чувствовать и поступать без оглядки на своё прошлое.

– Мы не прячемся, – отрезала Наталья. – Мы просто не наглеем.

Влад усмехнулся:

– Ты потрясающе выглядишь. Ну, поедем смотреть место твоего будущего триумфа?

Наталья в ответ передёрнула плечами.

Ресторан встретил их блеском огней. Влад остановился за поворотом, на маленькой улочке.

– Почему ты не подъехал к ресторану? – удивилась Наталья.

– Сейчас увидишь. – Он улыбнулся. – Для тебя много будет удивительного…

Наталья с замирающим сердцем вошла в ворота. Парковка была сплошь уставлена машинами, сбоку от ресторана, в месте для курения толпились мужчины. Все были в костюмах.

Они поднялись по лестнице. На входе в зал их встретил метрдотель. Он поклонился Наталье и негромко сказал:

– Для вас оставлен столик номер пять, у сцены…