В объятьях зверя (СИ)

— Не веришь? — вдруг взревел Сальваторе. — Хорошо, пошли, — сказал он и, схватив Елену за руку, потащил ее к своему кабинету. — Любуйся, — с презрением выплюнул он, кинув на стол какую-то толстую папку. — Это материалы дела Мэттьюса.

— Откуда они у тебя?

— Елена, от родителей мне достались не только семейный бизнес и деньги, но еще и фамилия, — ответил Стефан. — Никто не стал бы мне отказывать мне в документах, когда спустя два года мне это понадобилось. Это копии, но не думаю, что это существенно.

Она дрожащими руками открыла папку и сквозь пелену увидела и фото пистолета, и бумаги с показаниями Мэттьюса, и приговор. Неоднократно в них встречались имя и фамилия отца Елены, Джона Гилберта.

— Как ты вообще об этом узнал?.. — перебирая листы дрожащими пальцами, прошептала девушка.

— Я, в отличие от тебя, жил в реальном мире, — с презрением сказал Сальваторе. — Мне было уже шестнадцать, так что от меня никто не скрывал правду. Уму непостижимо, — пробормотал он. — Такой план — и все, чтобы защитить любимую дочь… Как мило, — с омерзением и нескрываемой насмешкой проговорил Стефан. — А ты, как всегда, вышла сухой из воды. Жизнь с любимым дядей, учеба в одной из лучших школ города, секция гимнастики, куча подружек… А знаешь, что в это время пришлось пережить мне? Я тебе расскажу и это, — с абсолютно пустым взглядом сказал он. — Пока ты жаловалась Аларику на проблемы с математикой, каждый вечер на меня набрасывался мой дядя, муж сестры моей матери, в семью которой мы с Ребеккой попали после всего произошедшего. Его, кстати, тоже зовут Джон. Может быть, у всех ничтожеств на этом свете такое имя? — усмехнулся Стефан, и у него на лице впервые за время их разговора появилось подобие улыбки. — Пока ты ходила гулять с подружками, я разучивал методы самообороны, чтобы в очередной раз не получить пару ударов в печень. Пока Аларик покупал тебе велосипеды и давал деньги на кино, я не слышал в своей адрес ничего, кроме «чертов ублюдок». Пока у тебя было нормальное детство, — с этими словами Стефан подошел ближе к Елене, — я, как последний сопляк, плакал в подушку по утрам после того, как мне снились родители, — в этот момент его голос дрогнул, — а проснувшись, видел лишь безумства Джона и полное безразличие со стороны родной тети, которая предпочла делать вид, что ничего не замечает, лишь бы не разрушить картину образцовой семьи, которую в них видели все окружающие. И за все это — спасибо твоему отцу, который одним своим решением сломал жизнь всей семьи.

Стефан никогда не рассказывал жене о том, что ему пришлось пережить после смерти родителей, и все сказанное им повергло ее в шок. Поэтому некоторое время девушка молчала, не сводя взгляд с парня.

— Даже если так… — наконец пробормотала она. — Зачем тебе нужна я?

— Любое зло должно быть отмщено, Елена, — холодно произнес он, и Елена вздрогнула, наверное, впервые осознав, как далеко может в своей жестокости зайти этот человек. — Я никогда не смогу забыть ничего из того, что произошло по вине твоего отца и отчасти — из-за тебя.

— Мои родители погибли, — едва слышно прошептала она, почувствовав, как по щекам снова текут слезы. — Кому мстить? Стефан, пожалуйста…

— Знаешь… — задумчиво произнес он. — Сын за отца в ответе, чтобы там ни гласили поговорки. Я искал тебя четыре года, чтобы посмотреть на ту, из-за которой мне пришлось пережить весь этот ад. И я не отпущу тебя. Теперь почувствуй и ты, каково это — жить в мире, в котором тебе неоткуда ждать помощи. Быть полностью сломанным и опустошенным. Понять, что все, чем ты жил, превратилось в туман.

Елена на негнущихся ногах прошла к кожаному дивану и неловко плюхнулась в него, на мгновение потеряв координацию. Она глубоко вдохнула и закрыла лицо руками. Осознание, что все, что связывало Стефана с ней, — это лишь слепое желание отомстить, что во всех его признаниях в любви и обещаниях нет ни доли правды, — словно бы ломало изнутри. Стефан хотел видеть ее такой — растерянной, полностью отчаявшейся. И сегодня ему удалось одним движением растоптать весь ее мир, как песочный замок на пляже.

— А теперь поднимайся и проваливай, — из прострации ее вырвал недовольный рык мужа. — У меня нет ни малейшего желания сейчас тебя видеть.

Елена не двинулась с места, лишь подняв на него глаза.

— Ты не поняла? — теряя терпение, крикнул он.

— Я же тебе верила… — одними губами прошептала Елена, но этот шепот звучал громче любого крика, потому что заключал в себе боль от предательства и… Надежду. Надежду на то, что он ее услышит. Что его сердце не такое жестокое. Что он — человек, а не зверь.

— Пошла вон!!! — взревел Стефан и Елена, поднявшись с дивана, выбежала из кабинета, а Сальваторе устало опустился на кресло и потер глаза. — Ненавижу тебя, тварь… — прошептал он в пустоту. — Как же я тебя ненавижу…