В объятьях зверя (СИ)

В голосе девушки не было ни намека на упрек: лишь боль за того, чье счастье она хотела бы увидеть, наверное, больше всего на свете. Она очень хотела бы помочь ему, может быть, дать совет… Но Роуз понимала, что сейчас совершенно бессильна. Она была рядом с ним, но видела: Деймон все равно оставался со своей болью один на один. И от осознания этого было невыносимо.

— Меня уже не спасти, Роуз, — чуть слышно, одними губами, будто уже в забытьи пробормотал Деймон. — Я полный идиот, я знаю это. Но я не смогу… Не смогу.

Этот шепот был едва различим, но сейчас звучал в ночной тишине громче любого крика. И именно он разбивал сердце на мелкие осколки.

Soundtrack: Зара — #Миллиметры

Сердце стучит спокойно, и Кэролайн начинает казаться, что она может управлять его ритмом. Ее уже не пугают серые бетонные стены, решетки, грубые полицейские, бесконечные обыски и ворох документов, которые нужно заполнить, чтобы получить свидание. Она спокойно наблюдает за тем, как дежурный переворачивает вверх дном ее сумочку, с шумом вытряхивая все ее содержимое на стол, ее руки не трясутся, как в тот день, когда она пришла сюда впервые, в тот момент, когда полицейский, не найдя в ней ничего, кроме мобильного телефона, ручки, наушников, жвачки и губной помады, лениво возвращает ей аксессуар, и она начинает складывать все обратно. Сейчас все происходящее вокруг становится абсолютно неважным перед одной мыслью, которая набатом бьется в голове, заполняет ее всю целиком: она наконец-то сможет ему сказать. Сказать обо всем, что сжигало ее эти несколько месяцев, о том, на что она надеялась, о чем думала, о чем мечтала. О том, что она сделала свой выбор и никто и ничто на этой земле не заставит ее его изменить. Она вновь вспоминает его зеленые глаза и понимает, что сердце, которое бьется сейчас размеренно и тихо, будет стучать до боли в грудной клетке, когда она снова их увидит.

Осталось совсем чуть-чуть.

— Сальваторе, на выход! К тебе на свидание пришли.

Стефан вздрогнул от грубого выкрика смотрителя, отрикошетившего от стен и повисшего в воздухе гулким эхом, и отложил книгу.

— Кто? — Стефан не смог скрыть изумление в голосе, вспомнив, что четыре дня назад к нему приходили Финн и Ребекка, так что теперь ни на какие посещения в ближайшее время он не рассчитывал.

— А я знаю всех твоих родственников и знакомых, что ли? — хмыкнул полицейский. — Какая-то блондинка. Давай, пошевеливайся!

«Ребекка», — пронеслось голове у Стефана, и он, поспешно встав, подошел к смотрителю, который увел его на обыск.

Комната для свиданий, которая больше напоминала бетонную коробку, была уже очень хорошо ему знакома. Он всем сердцем ненавидел этот серый цвет, этот холод, эти чертовы пуленепробиваемые стекла, через которые не проходил звук. Но именно эта комната стала для него единственной нитью, связывавшей его с миром по ту сторону от решетки. Именно здесь он все еще мог видеть сестру и друзей. И, быть может, именно поэтому со временем он немного к ней привык.

Сердце замерло, когда по ту сторону стекла он увидел ту самую блондинку, о которой говорил смотритель. Как в тот день, когда они встретились в последний раз, Стефан остановился, не двигаясь, боясь дышать, словно не веря в то, что он видит.

Кэролайн была как яркое лето, как глоток свежего воздуха в этом месте, где надежда угасала с каждым днем, в своем легком коралловом платье. Стефан очень любил его и помнил, что именно в нем она пришла на их первое свидание. Лишь неведомой силой ему удалось удержать себя в реальности. Он взглянул Кэролайн в глаза. Для чего она пришла? Что хотела ему сказать? В кровь в одно мгновение будто впрыснули ледяную воду, а внутри все скрутило. Стефан боялся. Боялся услышать те самые страшные слова, именно от нее. Он уже не верил, что теперь она может сказать ему о чем-то другом.

Не чувствуя под собой ног, пошатываясь, он сделал несколько шагов. Стефан не знал, откуда в нем еще оставались силы, но именно он первым взял трубку. Не сводя взгляд с Кэролайн, отчаянно пытаясь справиться с тем, что на самом деле хотелось сказать, он, стиснув зубы, хрипло произнес:

— Если ты пришла упрекнуть меня в чем-то или попрощаться — пожалуйста, сделай это сейчас. Я не мазохист, чтобы растягивать это.

У Кэролайн дрогнуло сердце, когда она услышала эти грубые слова. Стефан выглядел угрюмо, и теперь практически ничем не отличался от множества других заключенных.

Но Кэролайн видела его глаза. И именно в них она нашла надежду. Он мог говорить что угодно, но она не видела во взгляде Стефана зла, этой исступленно ненависти, которой дышали здесь другие. Она по-прежнему узнавала в нем того Стефана, которого любила так же сильно.

— Нет, Стефан, — девушка мотнула головой. — Я пришла не для того, чтобы попрощаться. Стефан, я прошу тебя только об одном: пожалуйста, выслушай меня.

Кэролайн сейчас хотела лишь одного: чтобы Стефан ее услышал, чтобы не выстраивал вокруг себя стену, которой пытался защититься от новой боли, подобно маленькому ребенку, который был очень напуган. И сейчас она была готова сделать все, чтобы это произошло.