В объятьях зверя (СИ)

— Стефан, помнишь, — Кэролайн услышала, как дрогнул ее голос, — ты всегда просил меня, чтобы я была рядом? Еще когда мы не встречались, ты говорил, что я нужна тебе, что тебе со мной хорошо. И я обещала.

В это мгновение Стефану показалось, что весь мир вокруг просто исчез. Все звуки, все краски, все ощущения… Остался лишь взгляд ясных голубых глаз, которые он так любил. И которые он так давно не видел.

— Я не забыла о своем обещании.

Стефан смотрел в ее глаза и не мог ни пошевелиться, ни нормально дышать. Голос Кэролайн был тихим, но в ее словах звучала немыслимая уверенность.

— Я пришла сказать, что я буду на твоей стороне, Стефан. Что бы ни произошло.

Сердце, до этого момента, кажется, каждую новую секунду ускорявшее свой темп, замерло, и Стефану показалось, что из его груди кто-то выбил остатки кислорода. Он, словно робот, едва заметно мотнул головой, даже не вполне чувствуя это. Он видел эту реальность, и, хотя их с Кэролайн разделяло защитное стекло, он слышал ее голос, ему казалось, что он даже чувствует ее дыхание. Но именно сейчас поверить в эту реальность, за которую он готов был отдать все, было невозможно.

— Знаешь, в тот момент, когда мне рассказали обо всем, я думала только об одном: это ложь. Я спорила с Маркосом, с Клаусом, с полицейскими, с Еленой… Наверное, я была похожа на сумасшедшую, но я не верила никому из них, ни одному их слову. Мне казалось, что все это просто кошмарный сон, и я была уверена: ночь вот-вот закончится, ты приедешь домой, и все будет как прежде.

Кэролайн с шумом выдохнула, и из ее глаз покатились слезы, когда вновь словно бы вернулась в те дни, ставшие для нее самыми страшными.

Как же сейчас Стефану хотелось разбить это чертово стекло, сесть рядом и просто прижать ее к себе так крепко, как он только мог… Как раньше.

— А когда я с тобой встретилась… Когда дежурный вывел меня из изолятора, и я вышла на улицу, в голове была только одна мысль: «Как жить дальше?»

В помещении на несколько секунд воцарилась тишина, но у Стефана не было сил, чтобы что-то сказать хотя бы шепотом. Руки дрожали, но он лишь сильнее сжимал трубку, словно боясь отпустить эту единственную нить, которая была способна связать его с Кэролайн.

— Я не принимаю то, что ты сделал, — сказала она, и ее голос зазвучал тверже. — И не приму никогда. Но…

Кэролайн поджала губы, пытаясь подобрать нужные слова, а может быть, сдержать предательские слезы.

— Это не изменило одного. Я по-прежнему люблю тебя, Стефан. Несмотря ни на что, кто бы что о тебе ни говорил. И знаешь, во что я верю? В то, что нам удастся превратить все, что произошло, в прошлое. Навсегда.

— Кэролайн… — с губ Стефана слетело лишь одно дыхание, но в этом имени, произнесенном так тихо, что его могли услышать лишь они вдвоем, было нежности больше, чем в самом красивом признании, в самом искреннем поцелуе.

— Если ты готов к этому… Если ты видишь наше будущее так же, как вижу его я… Я буду рядом, — твердо, уже громче, не отводя взгляд от его глаз, произнесла Кэролайн. — Каким бы ни был приговор. Мы создадим с тобой семью. Купим большой дом на берегу озера, как мы мечтали. В нем будут резвиться наши дети, а по выходным приезжать друзья. Мы сможем вновь стать счастливыми, Стефан.

Все, о чем говорила Кэролайн, было самой заветной мечтой для Стефана. Мечтой, которую он уже готов был отпустить, не веря, что всему этому суждено когда-то сбыться. Но Кэролайн верила. И осознание этого секунда за секундой словно бы залечивало в душе глубокие кровоточившие раны, которые с каждым днем болели лишь сильнее, и возвращали в него жизнь.

— Но я хочу, чтобы ты пообещал мне одно.

Стефан, отведший на несколько секунд взгляд, снова встретился глазами с Кэролайн.

— Ты навсегда забудешь о мести и больше никогда не вспомнишь об имени Елены Гилберт. Ты никогда не будешь пытаться отнять у Елены дочь.

Кэролайн почувствовала, как у нее начали дрожать губы, а глаза застелила пелена слез, которые она изо всех сил пыталась сдержать.

— Люби меня сильнее, чем ненавидишь её, — срывающимся голосом молила Кэролайн. — Ты можешь отпустить это, я знаю. У тебя светлая душа. Именно этот свет я в тебе полюбила. Именно он будет нужен мне всегда, что бы ни происходило. Вернись ко мне таким, каким ты был прежде, Стефан, — сквозь слезы одними шептала Кэролайн, ощущая их соленый привкус, и Стефану в этот момент казалось, что его тело объял неистовый огонь. Он чувствовал каждый удар своего сердца, отдававшийся внутри. — И я обещаю, что больше никогда не отпущу тебя.

Стефан хотел бы что-то сказать Кэролайн, но едва ли какие-то слова, существующие в этом мире, могли передать хотя бы самую малую часть того, что он чувствовал. Он едва заметно вдохнул, почувствовав, что воздух в легких почти закончился, и замер.

В комнате царила тишина. Но именно в этой тишине они нашли свое спасение.

Между ними оставались миллиметры. И они были уничтожены в ту секунду, когда, находясь по разные стороны от пуленепробиваемого стекла, они почувствовали тепло друг друга.

Это стекло больше ничего не значило.