В объятьях зверя (СИ)

— Да, история явно затянулась, — с грустью, усмехнувшись, пробормотал Энзо. — Но… Главное, что все закончилось.

Елена рассеянно кивнула головой, посмотрев куда-то вдаль.

— Елена…

Девушка почувствовала на плече почти невесомое прикосновение теплой ладони Энзо и посмотрела ему в глаза. Он закусил губу, стараясь подобрать слова, которые могли бы помочь Елене понять его, и на мгновение замолчал.

— Наверное, глупо и бессмысленно говорить об этом сейчас, когда прошло столько времени… — несмело начал он. — Но я… Я хотел бы попросить у тебя прощения за… Все это. Я знаю, слова не повернут время вспять и уже вряд ли что-то решат, — суетливо пробормотал он, смущенно на секунду отведя взгляд, — но мне, правда, очень жаль, — уже тише, но все с такой же искренностью произнес он, вновь посмотрев Елене в глаза. — И если я…

— Энзо, — перебила его Елена и совершенно неожиданно для Сент-Джона коснулась его руки, отчего он в тот же момент почувствовал, как по коже будто прошел разряд тока. — Все, что со мной происходило на протяжении последних двух лет… Наверное, больше всего на свете я сейчас мечтаю о том, чтобы однажды отпустить это. И я постараюсь сделать все, чтобы у меня это получилось.

Энзо хотел было что-то ответить на это, но Елена не дала ему это сделать.

— Ты, правда, очень многое сделал для меня, — сказала Елена, глядя ему в глаза, и в ее взгляде, таком теплом и ласковом, он видел, что она не лжет. И от этого внутри по венам разливалось очень приятное, такое нужное тепло. — И тем, что я сейчас имею, я обязана не только Деймону, но и тебе.

Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, и Энзо не решался сказать что-либо, не отводя взгляд от глаз Елены.

— А все, что связано со Стефаном… Пусть это навсегда останется в прошлом?

Вопрос Елены был мягкий, почему-то очень напоминал вопросы, которые задают родители своим детям. В ее голосе не звучало злости или какого-то упрека.

— Спасибо тебе, Энзо, — прошептала Елена. — За все.

Он облизал пересохшие губы и, не моргая, чувствуя, как меняется ритм сердцебиения, сбивчиво закивал.

— Я рад, что мы с Деймоном смогли… Все исправить, — тихо сказал он.

Уголки губ Елены изогнулись в мягкой улыбке, и она приветливо кивнула ему в ответ. И на душе от этой улыбки становилось легко и спокойно.

Несмотря на то, что заседание закончилось, сразу из суда уехали лишь немногие. Этаж, на котором находился зал, все еще был оживлен и полон растерянными голосами и взглядами. Все происходившее было для многих словно бы в тумане. Привыкнуть? Понять? Смириться? Что теперь делать, вряд ли кто-то из друзей или родных Стефана знал ясно.

— Кэр…

Клаус аккуратно убрал за ухо прядь волосы девушки и прикоснулся ладонью к ее щеке.

— Это не конец. Мы с Маркосом посоветуемся насчет того, что можно сделать. Можно ведь обжаловать приговор, чтобы была возможность смягчить его.

Кэролайн с шумом выдохнула, рассеянно кивая. Клаус смотрел на нее, и сердце рвалось на куски. Она была совершенно разбита, подавлена, растоптана. И вместе с этим он был поражен ее самоотверженностью. То, что происходило с Кэролайн сейчас, ломало ее, рушило все ее самые хрупкие мечты, причиняло боль, которую, казалось, она уже не способна была вынести, потому что день ото дня она становилась лишь сильнее. Но она оставалась верна пути, который выбрала, и человеку, которому дала одно простое обещание. Клаус просто не мог представить, откуда в этой хрупкой совсем еще девчонке столько сил, но она продолжала бороться хотя бы за маленькую надежду однажды вновь стать счастливой — сама с собой, с окружающими, которые не понимали ее выбор, со страхом и отчаянием. И сейчас больше всего на свете хотелось помочь ей в этом, просто показать, что она никогда не будет одна. Клаусу было не нужно взаимности: он лишь хотел быть рядом, пока это нужно Кэролайн.

— Я понимаю, — нервно дернув плечами, ответила она. — Просто… Наверное, мне будет нужно время, чтобы… Как-то осознать это… Привыкнуть…

— Не нужно к этому привыкать, — мотнул головой Клаус, — это не лучшее чувство. Просто нужно немного потерпеть. Пройдет время, и Стефан вернется. К тебе, его семье, к нам. Даже если это произойдет не сразу.

— Я должна была быть готова к этому, — как-то неловко вдохнув, пробормотала Форбс. — Но сейчас меня все равно будто ледяной водой облили, — призналась она, посмотрев Клаусу в глаза и, словно на автомате, покачав головой.

В какой-то момент Кэролайн опустила взгляд.

— Клаус, ты себе не представляешь, насколько мне страшно за него… — прошептала она, и в эту секунду Клаусу показалось, что его сердце перестало биться.

Кэролайн не говорила ему о том, что любит Стефана, но сейчас в этих простых словах, которые были искреннее любого признания, он услышал все, что она хранила в своем сердце. Больно ли ему было слышать это теперь, спустя столько лет, которые связывали их? Клаус никогда не верил в то, что способен отпускать.