В обители грёз. Японская классическая поэзия XVII – начала XIX века

Встретил в пути корейцев,
          потомков пленников давних,
Что ремеслом гончарным
          кормят свою деревню.
Радостно, право, думать,
          что из японской глины
Лепят они поныне
          в форме корейской сосуды[75]

.

«На ярмарке повстречал я приезжих торговцев с Юга…»

На ярмарке повстречал я приезжих торговцев с Юга.
Они пополам с китайским на варварском говорили,
Но знали отлично цены имперским кистям и туши,
Потому что бывали дважды в самом Пекине.

Монголы идут

Вихрь над морем Цукуси мраком окутал небо.
Что за орды сокрыли гладь морскую от взора?
Это идут монголы! С севера надвигаясь,
На восток и на запад, ненасытные, рвутся.
Запугали, злодеи, вдову из семейства Чжао[76]

,А теперь, укрепившись, Стране Мужей угрожают.
Словно в котле вскипает ярость Таро Сагами[77].
Воины, стражи моря, в бой как один готовы.
Это идут монголы! Мы не ведаем страха!
Лишь с Востока приказов, что гор превыше, страшимся.
Так вперед! Без пощады перережем проклятых,
Дружно мачты повалим, на корабли взобравшись,
В плен возьмем полководцев, грянем мы клич победный.
Но горе нам! Вихрь с Востока относит в море армаду —
Не даст он мечам японским омыться в крови шакалов.

Янагава Сэйган

«За пределом столицы, как море, бушует весна…»

За пределом столицы, как море, бушует весна…
Певчих птиц ты любил да цветы, а чинов не желал.
Но напрасно гордится возвышенным сердцем поэт —
В ветхом рубище, нищим, кто в силах по свету бродить?
Травы блекнут. В тумане твой дух к небесам воспарил.
Дождь над горною кручей. Как зябко в могиле костям!
Помню, скоро увяла под ветром глицинии ветвь,
Оплетавшая гроб, что был тоньше древесной коры.

Нагасаки

Горные пики полукольцом
          пронзают простор небес.
Тучи над морем, деревья меж скал
          в мареве голубом.
Сгрудились тесно, один к одному,
          в жилых кварталах дома.
Храмы по склонам окрестных гор
          выстроились чредой.
Вот на закате прогудел
          в голландской фактории гонг.
Вьются под ветром вечерним флажки
          на китайских судах.
Уж двести лет благоденствуем мы,
          нашествий не страшась.
Варвары только заходят в порт,
          чтобы уйти назад.

На смерть поэта Рай Санъё

В столице под вечер дождь моросил
          и ветер осенний был студен.
Я перед отъездом сложил строку,
          чтоб пару составить твоим стихам.
На желтых цветах от лампады блик —
          все, все унеслось, как вчерашний сон…
Уже на Востоке услышал я,
          что друга не стало, – и мир померк.
Премудрость истории никогда
          никто не постигнет так, как ты.
Твой стих обнажен до самой кости.
          Душа несравненная в нем живет.
А ныне от дел земных отошел…
          О Янь Хуэй, кисть ему отдай!
Деяний бессмертных летопись
          пусть ныне ведет в мире ином.