В одну реку дважды

— Вот оно счастье, — пыхтела Вилька, усиленно прея на верхней полке. — Мусечка, ты чего там жмешься внизу? Давай сюда. Тебе лечиться надо.

— Нет уж, я уже вылечилась. Сварилась почти. — Я выскочила из парилки, наворачивая на себя простыню, и тут же наткнулась на довольного Краснова.

— Ух, ты! — засмеялся он, кивая на мою красную физиономию. — Хоть прикуривай.

— Ты тоже в баньку? — высунулась взъерошенная Вилькина голова.

— А почему нет? — обрадовался он и, вроде как, потянулся к пуговицам на пиджаке.

— Нет уж, — вытолкала я его, — без тебя обойдемся. Своими силами.

— Ревнуешь? — осклабился он и вышел, дико ржа, яко конь.

«Ну что ты будешь делать? — огорчилась я, — что ни слово, то гадость».

Мы с Вилькой отпивались на кухне чайком с лимоном, когда пришел Краснов и, плюхнувшись на стул, заявил:

— Чайку бы…

Судя по мокрым волосам и распаренному виду, он тоже неплохо попарился. Вилька тут же засуетилась и налила большую «хозяйскую» кружку чая. Я смотрела на всю эту картину и вздыхала про себя, сама не знаю от чего.

— Как Данила? — спросила я, наконец.

— Все в порядке, — ответил Краснов. Я вздохнула и больше ничего не спросила, хотя хотелось. Очень. Но что толку задавать вопросы в пустоту? — А Зяма ушел. Не успели, — Краснов подул в кружку. От изумления, что крокодил изволил поделиться информацией, я чуть не поперхнулась и закашлялась. Он легонько стукнул меня по спине.

— Ну, теперь мы вряд ли его увидим, — сказала я, прокашлявшись, имея в виду, что вряд ли увидим живым, дурака Зяму. — Это они Сеню убили? Чужих бы охрана не впустила. — Он кивнул неопределенно и, как-то дернул щекой. — Как ты не боишься? — не выдержала я. — Кругом предатели! Как-то у тебя кадровая политика плохо ведется. Воспитывать бойцов надо… идеологически, а то вот они — за легкими деньгами повелись.

— Не боюсь, — коротко ответил он, игнорируя мои нравоучительные замечания.

— А мы боимся, — заявила Вилька, — еще как! Не знаешь, с какой стороны тебя укокошат.

— Здесь безопасно, — он отставил кружку и благодушно раскинулся на стуле, глядя на нас с непонятной иронией.

— Что завтра-то делать будем? — Вилька загадочно заулыбалась, но тут же скривилась и неодобрительно глянула на меня, получив под столом сильный пинок.

— Что ты, в самом деле? — шепнула она, когда Краснов отвлекся на телефонный разговор.

— Не хочу! — отрезала я категорично и показала ей кулак. — Вот еще!

— Ну, как знаешь! — разочаровалась она, но все же отстала.

* * *

Проснулась я поздно. Все же баня здорово расслабляет. В силу многолетней привычки, я категорически не могу спать вместе, с кем бы то ни было, в одной постели: мне душно, мне жарко, мне тесно. Я чувствую инородное тело прямо всей кожей. Не комфортно, одним словом. К счастью это случается со мной довольно редко. Или к несчастью? Как бы там ни было, я убедила Вильку, что спать мы будем сегодня врозь, хоть она и настаивала, что это небезопасно. «А вдруг, кто заявится?» пугала она. «К тебе-то? Не завидую тому бедняге — живым не уйдет» На что она презрительно фыркнула — и, покрутив пальцем у виска, убралась прочь.

Я немножко посовестилась, конечно. После бани Вилька была чудо, как хороша: сквозь тонкую, тронутую загаром кожу пробивался здоровый банный румянец, от чего синие глаза синели еще ярче, а четко очерченные губы алели безо всякой помады. С тюрбаном из полотенца на голове, она походила на девицу — Шамаханскую царицу. Залюбоваться можно. Я и любовалась. И не я одна. Краснов пару раз как-то по-особому глянул в ее сторону, что заставило даже такую тигрицу, как она, скромно потупить взгляд и поправить якобы съезжающий тюрбан. Я представила себя: мокрые кудряшки, прилипшие ко лбу и свекольный румянец во весь фейс. Красотища! «Ревнуешь?» — пыталась я разобраться в своих ощущениях. Да нет, это просто обычная женская реакция. Кто там сказал «ревность — своего рода жадность»? Я жадная? Я хмыкнула и ткнулась носом в подушку. «Ну и целуйтесь на здоровье — не жалко».

Я потянулась, тронула шелковистую ткань дорогущего постельного белья, полежала прислушиваясь. Тишина неимоверная! И это необычное ощущение покоя и неги. Наверное, все дело в кровати. На ней, что вдоль, что поперек. И перина какая-то безумно мягкая, и невесомое одеяло. Нет, нет, надо срочно найти негатив, а то мне захочется… о, многого может захотеться на такой кровати. Назло себе и, особенно, телу, которое хотело нежиться и валяться дальше, я заставила себя встать и пошлепать на кухню. Странно, по пути мне никто не попался, даже Вилька, как вымерли все. «Может, и правда, вымерли, — испугалась я, — пока я дрыхла, их всех… А меня, выходит, забыли? Да нет, глупость» — я тряхнула головой. Ткнула пальцем кнопку кофеварки и открыла холодильник, вроде вчера там оставалось много чего вкусненького. На полке стояла большая белая коробка. «Ух, ты», — я даже потрогала ее пальцем, а вдруг глюки. Торт был изумительный, как раз такой, как я люблю, а главное, на нем имелась надпись «Мусечка, поздравляем. Живи долго». Я хмыкнула и запустила палец в крем.