В омут с головой

Печально-серое лондонское небо в понедельник, второй день карнавала. Лето остановилось, пошло на спад. Солнце дарило свет все реже, и уж точно не в этот день. Ты встретился с другом на станции «Виктория». Вы не виделись несколько лет, по крайней мере, с того момента, как его лишили свободы, но сейчас не время и не место, нет, сейчас надо веселиться, поэтому вы не вспоминаете о письмах, которыми обменивались в течение его полуторалетнего срока, не шутите о его постепенно уходящей худобе, не говорите об усталости, сквозящей в туманности его голубых глаз. Вы обнимаетесь и обмениваетесь номерами телефонов, обещая созвониться сегодня чуть позже, но оба знаете, как слаба вероятность, что вы оба не заняты в карнавал. В метро вы прощаетесь. Когда ты выходишь на улицу, Лондон все еще сер, небо залито сплошным цветом. Как нарочно, по пути встречаешь еще нескольких своих друзей, следуя звукам и знакам. «Мы на квартирник. Будет атмосферно – там есть выход на крышу». Вспомнил, как Фрэнк в «Северо-Западе» Зэди Смит пригласил Лию и Майкла на потрясающую вечеринку с видом на карнавал. Да, отсюда видно все. И не надо продираться сквозь толпу людей в поисках туалета или еды, не надо убегать от шума и драк, а драки всегда есть: «Наверное, этого стоит ожидать, когда?..» Да, когда этого стоит ожидать? В тишине кто-то протягивает тебе сосиску в тесте и бутылку пива, советуя наесться досыта. Ты злишься. Подражать ломаному английскому ямайцев было вовсе не обязательно – он так и так возник в результате насилия над черными. Еще и растаманский парик притащили. Неудивительно, что тебе здесь тоскливо. Никто не замечает, как ты проскальзываешь на выход и оказываешься на карнавальной улице, став невольным свидетелем преступления. Девушка осторожно держит в руках слоеный пирожок, тянется к нему приоткрытым ртом. Мужчина проходит рядом, ничего вокруг себя не замечая, толкает ее локтем, слоеный пирожок совершенно ожидаемо вылетает из рук и плюхается на землю. Он даже не оборачивается! Она так расстроена, что не пытается его догнать. Переводит взгляд на тебя, свидетеля, и вы горько улыбаетесь друг другу. Так ты и оказался в одной очереди с незнакомкой, которой теперь пересказываешь события вечеринки на крыше. Голос дрожит, когда ты описываешь псевдоакцент – ради чего это было? Она мягко берет тебя за локоть и спрашивает, как ты. Ты отвечаешь, что все нормально, ведь ты сам выбрал эту страну для жизни. Тогда продолжай, говорит она; вы маневрируете между веселыми группками на улице, продвигаясь к саунд-системе, ты чувствуешь глухие удары барабана, словно стук сердца. Есть в этой медленности приятное ощущение свободы: частоты ниже, и все происходит не столько в голове, сколько в груди. Она свободно и плавно двигает бедрами, кладет твою руку себе на талию, словно предлагая замедлиться. Насладиться моментом под печальносерым лондонским небом в понедельник, второй день карнавала. Вино, нежданное чудо, солоноватая вода под мышками и на лбу, все это не важно. Замедлиться и отдаться на волю чувств, на волю неспешного ритма барабанов. Толчок в бок – какой-то парень предлагает тусклый маленький огонек, зажатый в пальцах. С каждым вдохом в глазах рассыпаются искры, черные зрачки расширяются до предела. Замедлись. Наслаждайся. Рука обнимает ее за талию, в руке маленький огонек, глаза пылают. Расслабься, говорит она, и ваши бедра начинают двигаться, будто ведут разговор. Подражать вовсе не обязательно. Раз уж это твое воспоминание, окунись еще раз в печальное-серое лондонское небо в понедельник, второй день карнавала. Солнце греет голую спину, а ты танцуешь весь вечер напролет с незнакомкой. Расслабив бедра, проникшись ритмом до мозга костей. Почувствовав свою целостность в беспорядочной страсти, нежданном чуде, щедрости момента.

22

В темном пространстве, в окружении сотен таких же, как вы. Все равно что быть только вдвоем; под хиты Коммона она берет тебя за руку. Сначала на расстоянии, потом два шага ближе, легкий поворот, смех, ее смех, а за ним летят со сцены слова. В воздухе дымятся чувства, которые невозможно выразить, обозначить, несовершенство языка восполняется звуком. Теперь – ближе, ее дыхание целует шею, шаги все меньше и теснее, ритм прежний.

В конце лета, так же как и в начале зимы, вы шатаетесь по улицам от Брикстона до Херн-Хилл. По дороге сталкиваетесь с ее другом, и ты наблюдаешь за их разговором, таким легким и прекрасным в своей простоте! Идете дальше в приятном подпитии. Поздний летний вечер, трезвость протягивает вам руку, но вы оба ее отталкиваете. Нет, не сейчас. Еще не сейчас.

Повернув от железнодорожной станции, переплетаете пальцы. Давно посаженное тобой семечко, сплетающиеся в темноте корни, вы, притягивающие друг друга все ближе. Ваши губы находят друг друга под кроной дерева, уже подающего признаки наступления осени.