В омут с головой

Ты решил пообщаться с художницей – и ближе подойти к ее работам. Удивляешься реальности образов, еле сдерживаемых рамками холста, рассматриваешь полотно, в которое она вложила так много сил и времени. Ты поблагодарил художницу за творчество, и в ответ на ее лице лукаво расплылась улыбка, улыбка женщины, которая до сих пор не понимает, заслужила ли она право быть здесь, и старается убедить себя в этом.

Позднее ты задумался, а что, если ты неправ и свобода не может быть полной, как ты себе это представлял? Но если свобода не абсолют… нет, давай снова: что, если свобода – это непреходящее ощущение? Ты задумался, является ли свобода чем-то непреходящим, или же ты чувствуешь ее лишь в отдельные моменты, и, может, лучше, когда это краткий миг, но кому этот миг доступен?

Одно дело, когда на тебя смотрят, другое – когда тебя видят. Этого ты и хочешь – увидеть ее, сфотографировать в мчащемся через весь Саут-Ист поезде: Сиденхэм-Хилл, Уэст-Далвич, Херн-Хилл. Луч теплого света проникает сквозь стекло, обнимая щеки, губы, глаза… глаза сами по себе уже бесконечно преломляющийся через призму свет: ты видишь коричневый, зеленый, желтый, видишь доверие, и ты за него благодарен. Ты нажимаешь кнопку, срабатывает затвор фотоаппарата. Ее лицо на пленке ждет проявки.

Вы бродите по супермаркету, выбирая еду, которая явно не утолит ваш голод. Спускаетесь по эскалатору, болтаете ни о чем, зная, что уже надо прощаться; она едет на север, ты – на юг. На станции ты прижимаешься к ней щекой, обнимаешь длинными руками ее гибкое, уже такое знакомое тело, – и слабых стонов протеста уже не хватает, чтобы выразить все твои чувства. И дело не в том, что не хватает слов. Никакими словами в точности не описать, что у тебя на душе. Но ты все равно постараешься.

Вы говорите по телефону, и она не кладет трубку, когда ты по глупости решаешь пройти через лес – деревья скрюченными руками тянутся к небу с обеих сторон. Когда связь восстанавливается, она говорит, что в поезде написала кое-что о тебе. Напрягаешься, будто руки деревьев сдавили тебе грудь. Она идет на вечеринку, и ты как будто идешь вместе с ней. Вы успеваете обмолвиться еще парой слов, прежде чем раздастся стук в дверь. Странно – ваши голоса стали саундтреками ваших дней, но так и должно быть, другого тебе не нужно. Наконец дверь открывают, и ее голос покидает тебя, но все равно остается ощущение, будто вы держитесь за руки, переплетая пальцы, и она пальцем гладит твою кожу под запястьем. Ты постоянно проверяешь телефон, но уведомлений нет. Как всегда, думаешь только о ней. Может, она просто решила не отправлять то, что написала? А что, если она передумала, и тебе останутся всего лишь догадки о том, что могло быть между вами? Ты мечтаешь, блуждаешь, наслаждаешься видом прямо как с ее балкона – панорамой города. А после вы как будто лежите в обнимку у нее на диване, наблюдая за мелькающими огнями самолетов в ночном небе Лондона, и она сжимает твою ладонь. Ты проверяешь телефон еще раз и видишь на экране ее имя.

Падаешь на сухую траву, как самолет при крушении. Перечитываешь ее сообщение снова и снова, слыша ее нежный голос в каждой фразе. Дома запираешься в ванной и перечитываешь еще раз нежные, ласкающие слова. Представь: она прикрывает глаза и раскрывает твою грудную клетку, по ребру зараз – ей незачем смотреть, она знает, что делает – запускает слова прямо в грудь рядом с бьющимся сердцем, кучкой пульсирующих мышц под ее рукой. Такое может быть только от радости.

– Так, значит, вы двое все же того?

Ты приехал в квартиру, которую твоя подруга Леке со своим парнем Штефаном арендовали специально для вечеринки в честь ее дня рождения. Вы здесь втроем, из динамика в гостиной доносится неторопливый фанк с выраженной барабанной партией. Уже вечер, время замедлилось, твой ритм – тоже.

– Наверное, – говоришь ты.

– Наверное? – Леке отпивает вино из бокала. – Чего ты боишься?

Да, ты боишься. Ты никому еще не сознавался в этом и, возможно, впервые признался сам себе. Ты боишься того, что не может быть выражено в словах, но исполнено смысла. Ты боишься наступления момента, похожего на тот, когда ты вышел на пляж в разгар грозы, чтобы сфотографировать молнию, прекрасную и ужасающую, распускающую в небесах нити разрядов. Ты не знал, что получится, и осознавал риск, но очень хотел это сделать. А теперь понимаешь, что такие предчувствия нельзя игнорировать.

Одно дело, когда на тебя смотрят, другое – когда тебя видят. Ты боишься того, что она видит не только твою красоту, но и твое уродство.

– Где она?

– На другой вечеринке.

– Далеко? Скажи ей, чтобы ехала сюда.

А что, если она откажется?

– Не откажется.

– Я это вслух сказал?

– Не пришлось. Давай звони.

Она берет трубку спустя пару гудков, из телефона к вам врывается вечеринка.

– Ты где?

– Я еще там. Скоро пойду, – отвечает она.

– По-моему, тебе стоит взять такси и приехать ко мне.

– По-твоему, мне стоит взять такси и приехать к тебе?

– Ага.

Пауза, будто весь мир вдруг замер. Даже вечеринка на заднем фоне притихла.

– Пришли мне адрес.