В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939–1945

Теперь стало возможным прочитать на задке кузова номер машины, а перед ним три буквы – Пол (полиция). Притормозив и сделав широкий неспешный поворот, лимузин проехал через непросматриваемый перекресток.

Другие впечатления

Метро. На узких низких сиденьях в тесноте, упершись коленями друг в друга, сидят старший стрелок и женщина восточной наружности. Сбоку на нее смотрит его товарищ. Вообще непрерывно за ней наблюдают оба, украдкой, временами опустив подбородок или из-под околыша фуражки. В темно-синем пальто с высоко поднятым воротником, она сидит неподвижно, откинувшись на спинку сиденья. Черные волосы почти полностью спрятаны под платком с синим рисунком, который красиво ниспадает на спину и плечи.

На лбу прикреплен серебряный полумесяц величиной с монету достоинством в пять марок. Веки же с длинными ресницами постоянно прикрыты и неподвижны, а под глазами набрякли мешки. У нее четко очерченный длинный тонкий нос с горбинкой и подвижными, трепещущими крыльями. У нее упрямый подбородок, а щеки немного ввалились и обвисли, подчеркивая сильно выступающие скулы. Над верхней губой пробивается легкий пушок, а выступающая влажная и постоянно подрагивающая нижняя губа и горькие складки в уголках рта делают ее лицо похожим на благородную верблюжью мордочку.

Иногда маленькая изящная бронзовая ручка с полированными острыми ногтями нервно поднимается к носу, и тогда на лбу женщины на некоторое время образуются глубокие морщины. Ее фигуру солдаты оценить не могут – вместо ног, обутых в белые полуботинки, они видят только мерцание темно-золотистой ткани, но можно предположить, что они по-европейски голые с натянутыми на лодыжку носками.

Солдаты подъехали к своей станции, и уже на перроне между ними состоялся следующий разговор на берлинском диалекте:

– Каких жутких женщин здесь можно встретить. Неужели мы опять натолкнулись на еврейскую сучку?

– Не думаю. Скорее всего, это турчанка.

– Нет, турчанки ниже ростом. Она больше напоминает арабскую кобылу, прискакавшую сюда из Алеппо.

– Думаешь? На вид ей не дашь и тридцати.

– Ладно, проехали. Все равно она была вся такая неприступная…

– Но и не совсем страшная. Знаешь что, Макс, давай не будем придираться к ее расе. Лично я был бы не прочь закрутить с ней…

Наводнение

Мосты чуть ли не полностью погрузились в воду. У клиновидного волнореза возле Королевского моста до самой высокой отметки уровня наводнения не хватает всего каких-то полметра. За его опорами крутятся мощные водовороты, создавая глубокие воронки.

У моста Сольферино[17] бушующая вода затопила уже всю его чугунную конструкцию, а лестницы набережной ведут прямо в зеленый поток, на фоне которого жутко смотрятся сине-желтые отложения на мягком белом пористом камне, которым эта набережная облицована. Улицы же находятся выше, и поэтому корни платанов остаются еще сухими.

Все это тем не менее не мешает рыбакам с удочками, которые, опершись на кирпичный парапет, часами стоят на ногах, не имея возможности их размять. При молчании многих людей шум воды кажется еще громче, но парижане переживают подъем воды в реке, не издавая ни одного жалобного звука.

Между тем камни кладки широких стен уже стали теплыми. Многие рыбаки пришли вместе со своими женами. Правда, последние больше следят не за рыбалкой, а за тем, чтобы их ноги оставались сухими. Свое главное предназначение они видят в скорейшем приготовлении улова на сковородке.

– Достаточно ли у нас жира? – беспокоятся француженки.

Там же, где вода смогла перелиться через стены набережной, она остается на удивление спокойной. В общем, можно только представить, как рыба в этом потоке, шевеля плавниками, борется с течением.

Апрель 1941 года

Вид на Париж – Иль-де-Франс

К северу от Парижа на вершине холма лежит городок Монморанси. Отсюда хорошо просматривается поросль каштанов с их серебристыми стволами и узенькими маленькими листочками. Кое-где видны заросли молодых дубов с хрустящими волнистыми листьями медных тонов. А над всем этим возвышаются могучие кроны одиноко стоящих дубов.

Чувствуется присутствие самовольных порубщиков, под ногами которых потрескивает земля и ломаются ветки. Доносится едва уловимый запах дыма от разведенного где-то поблизости костра.

А вот и открытый участок. Виднеются пеньки от срубленных каштанов, аккуратно сложенные в одном месте стволы деревьев и кустарники, сквозь которые едва пробиваются слабые отвесные лучики полуденного солнца. В небе же медленно проплывают тучи, отбрасывая широкие фиолетово-коричные тени, которые порой сливаются с лесом.

Светлые места еще по-зимнему бледные, и при взгляде на лежащие тени по телу невольно пробегает озноб, тогда как вид светлых краев облаков создает ощущение жара.