В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939–1945

– Не желаете закурить? – проворковала сидевшая напротив него дама.

Она сделала глоток шампанского, затем со вздохом встала и проговорила:

– Сейчас приглашу наших девочек.

«Да, пригласи, – подумал «он». – Сюда ведь приходят не за тем, чтобы всю ночь напролет болтать о пустяках».

Послышался звон колокольчика и хлопки в ладоши.

«Будем надеяться, что на этот раз выбор будет лучше», – пронеслось у него в голове.

В это время появилась первая дама. «Он» еще не имел чести познакомиться с этой высокой стройной девушкой в розовой тунике и с золотистыми волосами, которая ему весьма понравилась. Однако «он» решил подождать и спокойно рассмотреть остальных. Вошла вторая жрица любви с легким макияжем на лице, на котором застыло выражение как у обиженного ребенка. Ее большую грудь и великолепные формы подчеркивал плотно облегающий халатик. Затем гостиная стала заполняться другими девушками.

Среди них была и маленькая, широко улыбающаяся вьетнамка с сильно выдающимися ключицами, печальными желтоватыми глазами, как у побитой собаки, и кудрявой головой.

«Не скалься столь восторженно и спрячь свои белые зубы. Мне сегодня не до таких, как ты», – глядя на нее, подумал «он».

Тут в комнату вошли сразу три молоденькие девушки. Все они были очень худы, с вытянутыми лицами, как будто подавляли неожиданно подкравшуюся зевоту.

«Стоп, стоп, стоп! Достаточно! Закройте дверь, пожалуйста», – мысленно взмолился «он».

Этого действительно вполне хватало, так как небольшое помещение не позволяло устроить смотрины для большего числа кандидаток. В нем и так уже было невозможно развернуться, а касания к телу при такой жаре удовольствия не доставляли. К тому же угнетающе действовала воцарившаяся тишина – ни смешка, ни шепота. Слышалось только шуршание шелковых платьев и тихое поскрипывание туфелек.

Внешность ни одной из них ему не понравилась. Стоя у стены, они так странно смотрели своими подвижными глазками, переводя взгляд с потолка на мысы своих серебряных туфелек. При этом одна приоткрыла свое кимоно, продемонстрировав тупо смотревшие в разные стороны груди и растянутый пупок.

Взгляд у них был отсутствующий, словно они находились в сумеречном состоянии под действием хлороформа. Их вымученные улыбки то появлялись, то исчезали. При этом губы то складывались в трубочку, то снова вытягивались.

Между тем девушки все прибывали и стояли уже в два ряда, а затем быстро и почти бесшумно стал формироваться и третий.

«Что это за старое-престарое лицо там? Прямо как у дракона на Масленицу!» – удивился «он».

Они явно намеревались его одурачить, подсовывая ему необученных резервистов и ландштурм[26]. Ранее «он» оценивал численность постоянного состава максимально в двенадцать дам, но теперь же перед ним стояло уже более двадцати.

«Мадам! Госпожа администраторша! Это уже слишком!» – мысленно взмолился «он».

Тем временем дамы продолжали прибывать, а поскольку места в комнате уже не хватало, то они стали возлегать в различных позах на сине-зеленом ковре перед первым рядом.

«Прямо как для групповой фотографии, – подумал «он». – Так и хочется сказать: „Приготовились! Снимаю!“»

Их становилось все больше и больше. До них можно было уже дотронуться рукой. И все это плавало, как в тумане, в каком-то неестественном свете, словно за запотевшим стеклом тропического аквариума.

«Он» плеснул себе шампанского, поднес его ко рту, но пить не стал и, почесав себе голову, подумал: «Вот оно, подлинное проклятие Парижа».

Ему захотелось выйти обратно на улицу, тем более что перед дверью стояли всего три женщины. Немного поразмышляв, «он» пришел к выводу, что торопиться не стоит. Ведь бегство означало бы потерю собственного достоинства.

«Предложение явно опережает спрос», – пронеслось у него в голове, и ему захотелось озвучить эту мысль:

– Мадам… Предложение превосходит… – начал было «он», но с горечью обнаружил, что забыл, как будет по-французски «спрос».

Тогда ему не осталось ничего другого, как пролепетать:

– Мне нужно кое-что… Я чувствую себя не в своей тарелке…

Однако его не поняли. У женщин лишь больше нахмурились брови, их взгляд стал более отрешенным, а блестевшие плечи опустились.

В этот момент «он» заметил в третьем ряду позади всех девицу с большим вульгарным ртом. Ему она запомнилась с последнего визита. К тому же эта женщина была единственной, кто иногда бросал на него открытый взгляд. Но его смущали ее слегка бегающие глаза.

«Это, конечно, не первоклассная дама, скорее наоборот, но она, по крайней мере, не задает ненужных вопросов. Но как дать ей знать?»

Такие мысли пронеслись у него в голове, и «он» поднял было уже руку, чтобы указать на нее, как вдруг подумал, что тем самым может обидеть других прелестниц. К тому же имя его избранницы начисто вылетело у него из головы.

«Как же ее зовут? – мучительно вспоминал „он“. – Ивонна? Иветта? А может быть, Мадлен?»

Но тут случилось чудо. Казалось, что женщина действительно прочла его мысли. Тихо проговорив «пардон», она слегка пожала плечами и стала продираться сквозь ряды своих подружек.