В ожидании августа

Я кивнул утвердительно, за щеку не держался, послеоперационную зубную боль не изображал. Думаю, что этого и не надо было делать. Я был уверен, что Тамара посвящена во многие тайны Юлии, иначе той нелегко бы пришлось проворачивать свои похождения, в том числе, и любовные.

– Тогда чай в термосе, сахар, печенье и т.д. в шкафу, увидите напротив моего стола… Не хворайте и приятного чаепития.

Тамара быстро вышла, видимо, боясь отстать от женщин, уже отправившихся в столовую. Я сел за компьютер, включил его, вставил дискету и стал снова читать документы: положение о пресс-службе, положение о пресс-центре, структуру и т.п., в общем, всю бумажную тягомотину. Все было грамотно, выверено до последней запятой. Особняком держался файл с текстом письма на имя председателя Комитета: ровно на страничку, с обоснованием этого решения, а также с просьбой дать поручение на исполнение соответствующим подразделениям.

Первая скрипка здесь – у финансистов, бюджет – это святое. Потом юристы, кадры, хозяйственники, секретариат председателя… Не факт! Это было бы идеально, если бы поручение пошло от секретариата председателя. А если от руководителя аппарата? Беда… Не согласовав с ним, с его заместителями? Сразу на стол председателю?! Боже, что здесь начнется… Пусть сами головы ломают, откуда у председателя появилась эта бумага. Лишь бы отцу Юлии удалось переговорить с нашим руководителем.

…Мосеева Владимира Викторовича я знал с девяностых годов: он вместе с председателем Правительства пришел в аппарат Совмина. Не просто было мне, советнику, отвечающему за СМИ, обходить этого консервативного, осторожного и сумасбродного человека. До ругани дело доходило:

– На ф… нам нужен твой пиар, если нас костерят в любой вшивой газетенке!– Орал он в присутствии других советников-помощников.

– А на ф… нам столько командиров в аппарате, которые вылезают с комментариями, не только не зная сути дела, но и не понимая, о чем идет речь! Газетчику этот зас…ц из аппарата и не нужен! Ему надо зафиксировать разговор, хоть с табуреткой из кабинета Премьера, чтобы потом написать: «Вот такое мнение бытует в окружении Премьера…». Неужели это не понятно? – Почти также шумно пытался я объяснить ситуацию.

Все обмерли: что-то будет? Так с Мосеевым еще ни один советник-помощник, директор департамента не разговаривал, чтобы орать друг на друга. Пораздувал ноздри Владимир Викторович, но вспомнив, наверное, что в статье нет прямого упоминания пресс-секретаря, руководителя аппарата или его заместителей, нет ссылки на пресс-службу Совмина, промолчал. Сказал уже спокойно:

– Подготовьте предложения, как обычно…, – и быстро ушел с импровизированной планерки.

Надо отдать должное Мосееву: он не раз перечитывал ту или иную раздражившую Премьера статью в газете, находил упоминание о каком-то высокопоставленном источнике в аппарате и немедленно проводил расследование. При мне он однажды сказал директору департамента социальной политики Монблиту:

– Когда собаке делать нечего, она знаешь, что делает? З… лижет… Лежит и лижет. Вот и ты, чтобы зуда не было, лижи. Еще раз, Гриша, вылезешь – выгоню в тот же день! Ты меня знаешь…

Был Мосеев когда-то хорошим строителем, не одной гигантской стройкой пометил карту нашей Родины. И семья моталась за ним по тайге да степям. Но вот утвердили его секретарем большущего обкома партии. Юля уже помнила это время, как-то мне сказала в разговоре: мы с младшеклассников чувствовали свою особость… Потом столица, ЦК партии, замминистра… И понеслось. А поскольку Юля помнит их семейный уклад с обкома партии, то всю жизнь она и чувствует себя избранной. Нет, она – не жлоб, последнюю рубаху отдаст подруге. Она, по большому счету, лишь беспардонная и капризная. Ей ничего не стоит обидеть малознакомого человека каким-то нелепым замечание по поводу бедности его одежды. Она считает, что вот у нее это есть, а человек просто не хочет прилично, тем более, со вкусом одеваться. Уж даже я за этот месяц – другой работы как-то ей рубанул: «Ты поживи на одну зарплату, с ребенком, без мужа… Тогда мозги у тебя будут включаться вовремя»

Промолчала, поняла, наверное. Но главное, что ее смутило – это моя достаточно резкая реакция. Представляю, что было бы, если бы ей также резко заявили Паша, Тужлов или Келин?

– Не обижай меня больше так, особенно, при людях… Я расплачусь, как маленькая девочка… Перестану тебя любить…

– Юль, не дури, и я не буду реагировать, особенно при людях. Ты нередко ведешь себя с людьми, как барыня со служанками… А в остальном, я так тебя хочу, что твоя любовь просто меркнет перед моей…