В ожидании августа

Я не выдержал серьезности ее тона, заулыбался. Сказал:

– Ты еще маленький медвежонок… В берлоге, по неосторожности, я мог бы тебя раздавить. Поэтому все, что сделал твой незабвенный папа, правильно… Но я иногда так тебя хочу, что на время теряю сознание. Что это, любовь? Ты считаешь, что нет… Наверное, я опять соглашусь с тобой, что это – влечение, что человек нашел идеального партнера: все винтики в их организмах оказались идеально подогнанными. Давай пока на этом остановимся…

– Я думала, что ты специально бросил меня на карьеру, чтобы освободиться навсегда… Сыграл на моем честолюбии. А я не смогу без тебя… Пока. Я буду стараться, потому что дала слово папе… Но сейчас – только ты, все только для тебя… Я хочу гордиться тобой… Хочу любоваться тобой, когда ты в зените славы… Все поменяй: костюмы, обувь, галстуки, духи, манеры, речь… У тебя все это было, когда ты был там, далеко, у премьера. Я мечтала о таком мужчине. И я тебя нашла! И гораздо раньше, чем Ленка из приемной моего папы… Учти, она – робот. Выстраивает схемы и идет к их реализации, несмотря ни на что. И у нее только одно преимущество передо мной – возраст, молодость… Но я женщина, а она – робот с дырками, красивыми ногами и руками… Запомни: ей не нужны ни семья, ни дети.

…– И у мня есть проблемы, обязательства… И я дал себе слово, что это все будет пока… Пока не выздоровеет жена. Мы не трогаем наши семьи, наши обязательства и помним о слове «пока». Так, да?

– Я больше не могу… Я уйду, – совсем тихо сказала Юлия.

Я первым пошел к лазейке в заборе… Проходом с соседней улицы пользовались многие сотрудники конторы, но сегодня, на наше счастье, никого не было. Я прошел узкими переулками, миновал несколько дворов и очутился в парке. Недалеко шумел кроной ставший мне родным белый тополь, скамейка под ним была пустой, и я уселся на нее, чувствуя, как сильно бьется мое сердце. Надо было крепко подумать.

«Главное для меня: насколько я предаю свою жену? То, что я ее люблю, нет сомнений. К этому добавилась моя ответственность перед ней, ее здоровьем: она год от года становится все беспомощнее. На фоне всего этого, как мне относиться к Юле? Мне бы хотелось считать ее счастливым случаем… Гнусно, цинично, но, если трезво смотреть на вещи, она не моя любимая женщина. Двадцать лет разницы в возрасте… Что будет со мной через 10-15 лет? Она бросит меня, не раздумывая, как только я надоем ей. Вот это точно может обернуться для меня трагедией…Она никогда не будет моей, никогда не бросит семью, своего папу. Я никогда, об этом даже глупо и смешно думать, не разобью ее любящее сердце». – Вот так телеграфно я излагал самому себе соображения. Они были для меня грустными.

«Да, я должен признаться себе, что, видимо, только секс влечет меня к этой юной, изумительно красивой, но до предела порочной, развращенной и страшной женщине… Предаю ли я ее? Думаю, что нет. У нас все получается предельно гнусно, но по обоюдной договоренности. Использую ли я ее в своих целях? Да… Но и здесь есть цена вопроса: я отдал ей весь свой багаж, опыт, знания, научил ее быть грамотным лидером… Это сейчас бесценный товар. Все остальное – за ее отцом. Он легко продумывал варианты, я соглашался и реализовывал их. Без торга, ибо проигравших здесь не должно было быть: мы оба могли выкинуть такие финты, что, мама дорогая, мало никому не покажется…

И последнее, что мне надо как-то отладить с женой: хоть иногда иметь полноценный секс. Половой жизни у нас третий год практически нет. Она как-то спокойно говорила о моей возможной физической разгрузке. Ну, что-то типа того, чтобы заказывать себе женщину на час-два. Я отмолчался, второй раз – отшутился. Теперь вот пришлось сказать о женщине из эскорта… Конечно, это ужасно, в моей ситуации – тем более. Но это – единственный шанс: хоть изредка, хоть раз в полгода-год бывать вместе с Юлькой. Все остальное – полная херня: новая должность, новые галстуки, гордость… За что? За то, чтобы где-нибудь в компании шепнуть:

– Это – мой протеже.

Я знал новых мультимиллионеров, хозяев масс-медиа, которые, бывая на приеме среди самого высшего круга чиновников, говорили, глядя в телевизор:

– Сейчас ведущий скажет, что Милославский – козел, что он у государства (народа) наворовал кучу бабок, но он их скоро так же легко потеряет, – и заливисто ржали, ожидая реакции присутствующих у телевизора вицмундиров.

И, действительно, известный аналитик, приближенный к Кремлю политтехнолог, через пару минут говорил, что Милославский – козел, что он наворовал кучу денег… Только в более мягких выражениях. Медиамагнат платил самому свободомыслящему политологу страны 50 тысяч у.е. в месяц. За такие деньги, по нынешним временам, и не то скажешь.

Вот на этом давай, мой дорогой назначенец, и поставим точку. Пора идти в контору, ждать вызовов, расшаркиваться, играть свою нынешнюю роль…»

Я встал, посмотрел на гигантскую крону моего любимца, и прошел к стойке бармена в кафе.

– Виски! – сказал уверенным тоном молодой элегантный человек.

– Не угадали, «Хеннесси»…