В ожидании августа

– Ты часом не нудиста? – Спросил я, не отводя глаз от ее тела. Оно было прекрасным, на него нельзя было наглядеться. Глаза горят, блеск расширенных зрачков делал ее чуточку шальной. Черные без краски волосы спадали на спину и груди, такие крупные и тугие, что просто удивляешься, как можно обойтись здесь без хирурга и силикона. Шторы она не стала открывать, включила по всей комнате три нижних бра. Мебели было немного, треть площади занимала кровать, два кресла, низкий небольшой журнальный столик, буфет-стенка. Всё. Оставалось даже приличное пространство, где моя партнерша, как девочка, бегала на носочках, изображая маленького лебедя из классического балета.

Она подскочила ко мне и ловким движением рук сорвала с меня трусы. Я смутился, промычал:

– Девочка моя, я не совсем готов… Мы так мало еще общались…

– О чем речь? Секс не должен смущать, никого и никогда…

Что она вытворяла в следующие 10-15 минут, нормальному, по моим меркам, человеку трудно передать словами. Но я точно понял: она осталась очень довольна тем, как вел себя немаловажный орган моего организма.

Потом мы голыми лежали поверх одеяла на кровати, и я, как последний чудак на букву «М» (по Шукшину и Ленскову), инструктировал ее для встречи и беседы с Клемашиным. Из наших разговоров я понял, что руководить пресс-службой она не собирается, это, несмотря на всё ее тщеславие, слишком обременительно. Поэтому лидером она признала меня. То, что идет на встречу она, а не я, у нее не вызвало вопросов: Клемашин меня бы не принял. Но назначить руководителем готов, потому что за меня попросил ее папа. Вот такая у девочки простая логика. Я передал ей разложенные в папке в нужной последовательности все бумаги, увидел, как она небрежно бросила эту папку на кресло, как расстегнулся замок, и часть бумаг вывалилась на пол. Я был готов прибить ее, но лишь спросил:

– Вопросов у тебя больше не будет?

– Нет, мой строгий и милый учитель. Давай поиграем с перекатом на спинку…

Еще «играли» минут 15… Я почувствовал, что она выдыхается, скорее, можно сказать, что она уже выдохлась.

Я спросил:

– Останешься здесь?

– Нет, что ты! Я собираюсь еще и тебя до дома подбросить… Расскажешь о дороге?

Собирались молча и быстро. Всё мероприятие вместе с инструктажем заняло у нас меньше двух часов. «Если она меня подбросит хотя бы до микрорайона, – думал я, – то я почти уложусь в два часа. Успею накормить, помыть и уложить спать своего малыша».

Когда ехали в машине, я спросил:

– Почему ты не предохранялась после первого раза?

– Я и на первом могла не предохраняться. Это твоя перестраховка – презерватив. Отстаете, сударь… Вы с современной девушкой имеете дело. Это на предмет забеременеть. А по тебе, дорогой, в поликлинике все известно: не был, не участвовал, чист… У меня подруга работает в терапевтическом…

– На этой откровенно звенящей ноте мы и будем прощаться…, – опять пошлостью закончил я наше свидание. Машину она остановила на углу моего дома.

– Ты напрасно рефлектируешь… Все, что надо, я сделаю. Я признаюсь тебе: за тебя я была бы готова выйти замуж. Но папа, 20 лет разницы… Он меня убьет…

– Вопросов больше нет, комплексов тоже, рефлекс…, – она мне закрыла рот рукой, дождалась, когда я умолкну, отняла свою руку от моего рта и поцеловала меня так, что у меня закружилась голова.

– Хреновый у тебя дом, хреновый микрорайон… Но не это главное. Я, кажется, влюбилась… Вот это главное… Я уже по тебе скучаю, хотя мы еще и не простились.

…Дверь открыл тихонько, почему-то мне хотелось, чтобы Мила спала. Разулся, не зажигая света в прихожей, напоминающей вытянутую кишку с дверями сразу во все три комнаты. Подошел к спальне: горел ночник, жена читала, повесив новые модные очки на кончик носа.

– Привет, жена…

– Поцелуй меня…

– Сейчас умоюсь и приду.

– Нет, прямо сейчас поцелуй, а то я чуть не умерла от тоски по тебе.

Подошел к изголовью постели, наклонился, обнял за плечи, нашел ее сухие горячие губы и стал их нежно заглатывать своим ртом. Жена не сопротивлялась, я лишь почувствовал, как напряглась ее спина. Поцелуя не получилось, во всяком случае, такого, как это было недавно, в машине.

Присел на край кровати, спросил:

– Как дела? Давай-ка памперс снимай, выброшу заодно. Что хочешь на ужин? С какой травой навести ванную? Знаешь, я соскучился по тебе, всю дорогу о тебе думал, почему-то вспомнил, как «Скорую» первый раз ночью вызывал, а потом полдня спал в кабинете, делая вид, что внимательно работаю с Интернетом. Как в больницу мы…

– Ты пахнешь очень дорогими духами… Ты не обижайся, я так это спрашиваю, не имею права даже задавать тебе такие вопросы: «У тебя появилась женщина?». – Она молчала минуту-две. Я тоже молчал. Наверное, мой вид настолько напугал ее, что она не знала, что делать, что говорить, как поступить в создавшейся ситуации. Я сказал:

– Да… Появилась.

Опять растерянное молчание: она снимает очки, механически приглаживает седые патлы на висках, лицо ее скукоживается, сморщивается, но это не от слез. Слез на глазах нет. Я понял, что Мила не скажет больше ни слова. Сказал я: