В ожидании августа

– Хорошо, вот мои координаты, – я передал визитку, – я буду здесь ещё день-два. Торопитесь: после вашего звонка я лично привезу деньги без расписки и документов. Спешите, спасайте человека, счётчик включен!

Глава – 11.

Обратно ехал в общем вагоне, пил со студентами археологического факультета, возвращавшимися с раскопок волжских городищ, мерзкую водку, разбавленную пепси-колой, ел домашние пироги с капустой, холодную куру и яйца вкрутую – всё это деревенские жители надавали им в дорогу. Девчонки плакали, вспоминая бабуль и дедуль, у которых в избах и на сеновалах спали, столовались и которым помогали в саду и на огородах. Одна тихая, белокурая девочка, сидевшая рядом со мной, везла бельевую корзину, в ней разместилась кошка с четырьмя котятами. Каждый час смотрела на них, подкладывала мамаше кусочки сыра или яичка, говорила, как будто сама с собой:

– Вот хотела взять одну кошечку, так привыкла к ней, а она перед самым отъездом родила четверых котят. А хозяйка, такая старая бабуля, не заметила вовремя, не предупредила. Вот и везу выводок. Ничего, раздам родственникам, это чистые деревенские кошки, лучше всяких пород…

Приятно было слушать её неторопливую речь, я прислонил голову к холодному стеклу, думал, вспоминал эти дни поездки. Дядя Вася – не безнадёжен, в частной клинике инсультов консультирует главный специалист облбольницы, крупный породистый мужик лет шестидесяти, доктор наук, который встретился со мной на пять минут и без фанаберии и различий в возрасте высказался:

– Никуда больного везти не надо, у нас не хуже, чем в столице, тише и спокойнее. О лекарствах не беспокойтесь, были бы деньги. С операцией – вообще не спешите: только время, уход, опыт и система в реабилитации. Всё это у нас есть. А в его возрасте – лёгких инсультов не бывает. Хотя сейчас и молодёжь, как гнилая солома, сгорает за считанные дни. Деньги (часть я уже передал наличными) переведите в фонд клиники, моих подмастерьев не слушайте, жадны, но как жить при таких зарплатах? А так и нам спокойнее, и вы без отвращения будете нас вспоминать. Вот мои координаты (передал визитку), звоните и спасибо, за Василия Степаныча, я его помню, как умнейшего директора завода и борца за рабочего человека. Стыд и срам: лучшие кадры теряем ни за понюшку табака…

– А вы почему такой грустный? – снова услышал тихий голос, такой грудной и тёплый, что невольно вздрогнул, посмотрел на соседку, на её светло-зелёные глаза, курносый носик и тонкие волосы, собранные в пучок на макушке головы. На вид ей было не больше 17-18 лет, хотя все её соседки выглядели зрелыми, с развитыми телесами, женщинами. Что-то было в них полевое-таёжно-простоватое, казалось, сейчас возьмут в руки гитару и понесётся: "А я еду, а я еду за туманом, за туманом и за запахом тайги…" Но, на самом деле, никуда они уже не едут и на фильмы с Юрием Визбором смотрят, как на экспонаты зоологического музея с птеродактилями и динозаврами. С ранней осени по весну сидят в конторах, музеях и мастерских столицы, на лето выезжают на раскопки, называя это полевой археологией.

Молчать и так нагло рассматривать девочку было уже неприлично, и я сказал:

– Прощался с городом детства и юности. Грустно, всё прошло, как с белых яблонь дым…

Она подумала минуту и сказала:

– А помните, у Геннадия Шпаликова:

По несчастью или к счастью,

Истина проста:

Никогда не возвращайся

В прежние места.

Даже если пепелище

Выглядит вполне,

Не найти того, что ищем,

Ни тебе, ни мне.

Путешествие в обратно

Я бы запретил,

Я прошу тебя, как брата,

Душу не мути.

А не то рвану по следу —

Кто меня вернёт? —

И на валенках уеду

В сорок пятый год.

В сорок пятом угадаю,

Там, где – боже мой! —

Будет мама молодая

И отец живой.

Она так просто и искренне читала, что хотелось плакать: будто это было не с людьми военного поколения, а будто это я встречался и не встретился с дедом Колей, бабушкой Таней, с Катей, будто всё несбывшееся вернулось ко мне, заполнило не только мою грудь, но и всего меня… Я прикрыл ладонью глаза, незаметно вытер слезы, умные, мужские, ровно на одну слезинку, откашлялся, сказал:

– Не знал, к стыду, этих стихов, таких честных, искренних, что плакать хочется… – посмотрел на девушку, – меня Саша зовут. А вас?

– Ната… Наташа Березина, студентка второго, боже, уже третьего курса! Возвращаемся с раскопок…

– Кофе хотите? – спросил я, приподнялся с сиденья, чтобы увидеть, работает ли буфетик в углу вагона, – сейчас я принесу. Капучино? С ватрушкой или пирожное?

– С ватрушкой… Представляю, какие они здесь чёрствые. Нет, лучше песочное пирожное.

– А вы сладкоежка! – и не дожидаясь возражений, пошёл к буфету.

Пили кофе в бумажных стаканчиках, ели вафельные трубочки, поскольку не было пирожных, Наташа рассказывала о себе, подружках, об университете. Оказывается, сегодня её никто не сможет встретить и что она будет делать с корзиной, просто не знает, поскольку рюкзак тяжеленный, а отец с мамой в Штатах, именно сейчас там проходит конференция, а они оба врачи и не просто вирусологи, а довольно известные учёные.