Читаем В ожидании Годо полностью

Дакки приближается.

Стой!

Дакки останавливается. К Владимиру и Эстрагону.

Да... дорога кажется длинной, когда бредешь один-одинешенек в течение...(смотрит на часы)в течение...(считает про себя)шести часов; да, совершенно верно... шесть часов подряд, и ни одной живой души.(К Лакки.)Пальто!

Дакки опускает на землю чемодан, подходит, подает пальто, пятится, поднимает чемодан.

Держи вот это!

Поццо протягивает ему кнут. Лакки подходит и, так как обе руки у него заняты, берет кнут в зубы и снова пятится. Поццо начинает надевать пальто, останавливается.

Пальто!

Дакки ставит все вещи на землю, подходит, помогает Поццо надеть пальто, пятится, поднимает вещи.

В воздухе уже холод чувствуется.

Застегивает пальто, наклоняется, осматривает себя: выпрямляется.

Кнут!

Лакки подходит, нагибается, Поццо выдергивает у него кнут изо рта.

Дакки пятится.

Видите ли, друзья мои, я не могу долго обходиться без общества себе подобных(надевает очки, окидывает взглядом обоих себе подобных),даже когда сходство только приблизительно.(Снимает очки. К Лакки.)Стул!

Дакки ставит на землю чемодан и корзинку, подходит, расставляет склад- ной стул, пятится на свое место, поднимает чемодан и корзинку. Поццо

смотрит на стул.

Ближе!

Лакки опять ставит чемодан и корзинку, подходит, переставляет стул, пятится, поднимает чемодан и корзинку. Поццо садится, упирается кнутовищем в грудь Лакки, толкает его.

Назад!

Дакки пятится.

Еще!

Дакки пятится еще.

Стой!

Лакки останавливается. К Владимиру и Эстрагону.

И потому, с вашего позволения, я здесь побуду немножко с вами, прежде чем двинуться дальше!(К Лакки.)Корзинку!

Дакки подходит, подает корзинку, пятится на прежнее место. Свежий воздух подстегивает аппетит. (Открывает корзинку, достает кусок цыпленка, ломоть хлеба и бутылку вина. К Лакки.) Корзинку!

Дакки подходит, берет корзинку, пятится, застывает на месте.

Дальше! Хватит.

Дакки останавливается.

Воняет от него. (Отпивает изрядную порцию из бутылки.) За ваше здоровье. (Ставит бутылку наземь, принимается за еду.)

Молчание. Эстрагон и Владимир, понемножку осмелев, ходят вокруг Лакки, разглядывают его с ног до головы. Поццо с жадностью пожирает цыпленка, обсасывая каждую косточку, прежде чем бросить ее. Лакки медленно оседает, но как только корзинка и чемодан касается земли, он вздрагивает, выпрямляется, затем снова начинает оседать. Ритм движения как у человека, спящего стоя.

Эстрагон. Что это с ним?

Владимир. Устал, должно быть.

Эстрагон. Почему он не положит свои вещи? Владимир. Откуда я знаю!

Подходят к нему совсем близко.

Осторожней!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Саломея
Саломея

«Море житейское» — это в представлении художника окружающая его действительность, в которой собираются, как бесчисленные ручейки и потоки, берущие свое начало в разных социальных слоях общества, — человеческие судьбы.«Саломея» — знаменитый бестселлер, вершина творчества А. Ф. Вельтмана, талантливого и самобытного писателя, современника и друга А. С. Пушкина.В центре повествования судьба красавицы Саломеи, которая, узнав, что родители прочат ей в женихи богатого старика, решает сама найти себе мужа.Однако герой ее романа видит в ней лишь эгоистичную красавицу, разрушающую чужие судьбы ради своей прихоти. Промотав все деньги, полученные от героини, он бросает ее, пускаясь в авантюрные приключения в поисках богатства. Но, несмотря на полную интриг жизнь, герой никак не может забыть покинутую им женщину. Он постоянно думает о ней, преследует ее, напоминает о себе…Любовь наказывает обоих ненавистью друг к другу. Однако любовь же спасает героев, помогает преодолеть все невзгоды, найти себя, обрести покой и счастье.

Александр Фомич Вельтман , Амелия Энн Блэнфорд Эдвардс , Анна Витальевна Малышева , Оскар Уайлд

Детективы / Драматургия / Драматургия / Исторические любовные романы / Проза / Русская классическая проза / Мистика / Романы
Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман