Читаем В ожидании Годо полностью

Эстрагон. Заговорить с ним?

Владимир. Смотри-ка.(Показывая.)Шея. Эстрагон(смотрит на шею).Ничего не вижу. Владимир. Встань на мое место.

Эстрагон становится на место Владимира.

Эстрагон. Да, действительно!

Владимир. До крови содрано.

Эстрагон. Это веревка.

Владимир. Натирает.

Эстрагон. А как же, конечно.

Владимир. Тут же узел.

Эстрагон. Это опасно.

Снова разглядывают его со всех сторон, задерживаются на лице.

Владимир. А он недурен собой.

Эстрагон (пожимает плечами, с гримасой). Ты находишь?

Владимир. Немножко расслабленный.

Эстрагон. Видишь, слюна у него.

Владимир. От натуги.

Эстрагон. Смотри, пена.

Владимир. Может быть, он идиот?

Эстрагон. Кретин.

Владимир(приглядывается).Кажется, у него зоб. Эстрагон(так же).Наверное нельзя сказать. Владимир. Он задыхается.

Эстрагон. Естественно.

Владимир. А глаза-то какие!

Эстрагон. А что в них такого?

Владимир. Выпирают из орбит.

Эстрагон. По-моему, он вот-вот подохнет. Владимир. Ну, это как сказать.(Пауза.)Спроси его что-нибудь!

Эстрагон. Стоит ли?

Владимир. А чем ты рискуешь?

Эстрагон(робко).Месье...

Владимир. Погромче.

Эстрагон(громче).Месье...

П о ц ц о. Оставьте его в покое.

Они поворачиваются к Поццо, который кончил есть и вытирает рот тыль- ной стороной руки.

Разве вы не видите, что ему отдохнуть хочется. Корзинку!

Чиркает спичкой и подносит к трубке. Лакки увидел брошенные кури- ные косточки и смотрит на них с жадностью. Он стоит, не двигаясь с места. Поццо в сердцах бросает спичку и дергает веревку.

Корзинку, свинья!

Лакки чуть не падает, приходит в себя, подходит к Поццо, берет корзин- ку, ставит в нее бутылку и возвращается на прежнее место. Эстрагон жадно уставился на кости. Поццо чиркает еще раз спичкой и зажигает

трубку.

Ну, чего от него можно ждать? Не его это работа.(Затягивается, пускает дым, садится поудобней, вытягивает ноги.)Ах! Вот теперь хорошо.

Эстрагон(робко).Месье.

Поццо. Что, любезный?

Эстрагон. М... м... Вы не будете больше... вамм... вам не нужны больше эти кости, месье?

Владимир(возмущенно).Не мог подождать? Поццо. Да нет, нет, почему же не спросить. Нужны ли мне эти косточки?(Ворочает их кнутовищем.)Нет, мне лично они больше не нужны.

Эстрагон делает шаг.

Но...

Эстрагон останавливается.

Но в принципе кости достаются носильщику. Следовательно, у него и надо спросить.

Эстрагон поворачивается к Лакки, мнется нерешительно.

Ну, спросите, спросите у него, не бойтесь, он вам скажет. Эстрагон подходит к Лакки, останавливается перед ним. Эстрагон. Месье... извините... месье.

Лакки никак не реагирует. Поццо щелкает кнутом. Лакки поднимает

голову.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Саломея
Саломея

«Море житейское» — это в представлении художника окружающая его действительность, в которой собираются, как бесчисленные ручейки и потоки, берущие свое начало в разных социальных слоях общества, — человеческие судьбы.«Саломея» — знаменитый бестселлер, вершина творчества А. Ф. Вельтмана, талантливого и самобытного писателя, современника и друга А. С. Пушкина.В центре повествования судьба красавицы Саломеи, которая, узнав, что родители прочат ей в женихи богатого старика, решает сама найти себе мужа.Однако герой ее романа видит в ней лишь эгоистичную красавицу, разрушающую чужие судьбы ради своей прихоти. Промотав все деньги, полученные от героини, он бросает ее, пускаясь в авантюрные приключения в поисках богатства. Но, несмотря на полную интриг жизнь, герой никак не может забыть покинутую им женщину. Он постоянно думает о ней, преследует ее, напоминает о себе…Любовь наказывает обоих ненавистью друг к другу. Однако любовь же спасает героев, помогает преодолеть все невзгоды, найти себя, обрести покой и счастье.

Александр Фомич Вельтман , Амелия Энн Блэнфорд Эдвардс , Анна Витальевна Малышева , Оскар Уайлд

Детективы / Драматургия / Драматургия / Исторические любовные романы / Проза / Русская классическая проза / Мистика / Романы
Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман