Читаем В ожидании Годо полностью

Поццо. С тобой говорят, свинья. Отвечай.(Эстрагону.)Спросите, спросите еще.

Эстрагон. Извините, месье, эти кости, они вам нужны?

Лакки долго смотрит на Эстрагона.

Поццо(в восторге).Месье!

Лакки опускает голову.

Отвечай! Хочешь ты эти кости или нет?

Лакки молчит. Эстрагону.

Они ваши.

Эстрагон бросается к костям, хватает их и начинает грызть. Однако это странно. Это с ним впервые, до сих пор он никогда не отказывался от костей!(Посматривает с беспокойством на Лакки.)Недоставало еще, чтобы он выкинул штуку, свалился больной, на мою голову.(Дымит трубкой.)

Владимир(взорвавшись).Это позор!

Молчание. Эстрагон, остолбенев, перестает глодать, водит глазами, смот- рит по очереди то на Поццо, то на Владимира. Поццо совершенно спо- коен. Владимир все больше и больше смущается.

Поццо(Владимиру).Вы имеете в виду нечто определенное?

Владимир(с отчаянной решимостью, бессвязно и запинаясь).Обращаться так... с человеком...(Показывает на Лакки.) Ясчитаю это... для человеческого существа... нет... это позор!

Эстрагон (не желая отставать). Срам! (Снова принимается глодать кости.)

Поццо. Вы взыскательны.(Владимиру.)Сколько вам лет, не сочтите за нескромность?(Молчание.)Шестьдесят? Семьдесят?(Эстрагону.)Ну сколько ему может быть лет? Эстрагон. Спросите его.

П о ц ц о. Я нескромен.(Выбивает трубку о кнут, встает.)Мне пора. Спасибо за компанию.(Раздумывает.)Или, может быть, выкурить еще трубочку. Что вы на это скажете? Они не говорят ничего.

О! Я слабый курильщик, совсем слабый, не в моих привычках курить две трубки подряд, это(прикладывает руку к сердцу)вызывает у меня сердцебиение.

Пауза.

Никотин — он всасывается, несмотря на все предосторожности.(Вздыхает.)Ну, что поделаешь.

Молчание.

Но вы, может быть, не курите? Нет? Да? В конце концов это неважно.

Молчание.

Но как же я сяду — так, чтобы это было непринужденно, теперь, когда я уже поднялся? Чтобы не показалось, будто я... как бы это сказать... будто я ослабел.(Владимиру.)Простите, вы что-то сказали?

Молчание.

Может быть, вы ничего не говорили?

Молчание.

Это не имеет значения. Посмотрим...(Задумывается.)

Эстрагон. Ах! Вот так-то лучше!(Сует кости в карманы.)

Владимир. Идем.

Эстрагон. Уже?

П о ц ц о. Одну минутку. (Дергает веревку.) Стул! (Показывает кнутом.)

Дакки переставляет стул.

Еще! Довольно! (Он снова усаживается.)

Дакки пятится, возвращается на прежнее место, поднимает чемодан и

корзинку.

Ну вот, я снова сижу.(Начинает набивать трубку.)Владимир. Идем.

Поццо. Надеюсь, я вас не гоню? Побудьте еще немножко, вы об этом не пожалеете.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Саломея
Саломея

«Море житейское» — это в представлении художника окружающая его действительность, в которой собираются, как бесчисленные ручейки и потоки, берущие свое начало в разных социальных слоях общества, — человеческие судьбы.«Саломея» — знаменитый бестселлер, вершина творчества А. Ф. Вельтмана, талантливого и самобытного писателя, современника и друга А. С. Пушкина.В центре повествования судьба красавицы Саломеи, которая, узнав, что родители прочат ей в женихи богатого старика, решает сама найти себе мужа.Однако герой ее романа видит в ней лишь эгоистичную красавицу, разрушающую чужие судьбы ради своей прихоти. Промотав все деньги, полученные от героини, он бросает ее, пускаясь в авантюрные приключения в поисках богатства. Но, несмотря на полную интриг жизнь, герой никак не может забыть покинутую им женщину. Он постоянно думает о ней, преследует ее, напоминает о себе…Любовь наказывает обоих ненавистью друг к другу. Однако любовь же спасает героев, помогает преодолеть все невзгоды, найти себя, обрести покой и счастье.

Александр Фомич Вельтман , Амелия Энн Блэнфорд Эдвардс , Анна Витальевна Малышева , Оскар Уайлд

Детективы / Драматургия / Драматургия / Исторические любовные романы / Проза / Русская классическая проза / Мистика / Романы
Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман