В ожидании счастливой встречи

Пелагея убрала воз; вымыла руки, тогда уж обратилась к гостю. Вначале пересказала, как они живут, тогда уж в свою очередь спросила Кузьму, чей, и откуда, и что за нужда привела его в их дом. Кузьма коротко рассказал о себе.

— Варька! — окликнул из-под навеса Верхотуров дочь.

— Иду, папаня, — живо отозвалась девушка.

— Тебя что ждать, — строжился Верхотуров.

— Да я тут, папаня, вот я…

— Поили дорогой карьку?

— Поили, папаня, два раза: раз на броду, другой в холодном ключе.

— То-то. Поди, всю дорогу сидели как две квашни.

— Да нет, папаня, я шла…

— Ладно, ступай, собирай на стол, вечерять время, а мы в баньку — попариться.

После бани переступил Кузьма порог избы и не узнал стол: ломится от закуски: и груздь, и рыжик, и рыба трех сортов, горшок сметаны.

Кузьма понравился Верхотуровым, особенно загорелась Пелагея побывать в Кузьминках, познакомиться с Ульяной, с братьями. Интерес вызвал Аверьян, да и Афоня не оставался без внимания: хозяйственные, обходительные, труженики.

— Парень-то, говоришь, Кузьма Федорович, один остался? — в который раз переспрашивает Пелагея, и в голосе тревога. — Не курит?

— Курить не курит — у нас это не заведено, — годов еще немного Афанасию, а так с понятием человек, хозяин.

— Чо и говорить. Оно ведь по нынешним временам: честь смолоду — платье сызнову… — уводит Пелагея разговор подальше. — Без молока-то, поди, замерли!

— Бьемся. Пока шибко маленьких нет. Рыба — Афанасий кормит, рыбак. Аверьян по плотницкой части — делов хватает. Афанасий с Ульяной и по домашности…

Пелагея со слов Кузьмы понимает: люди стоящие. Кузьма, видать, не хвастун, о себе ни слова, братьев тоже не расхваливает, сказал как бы только по делу, а сердцевину определил. Хорошо бы, Аверьян для Вари, Афоня — меньшей Тамаре. Ведь и хозяин, и по дому.

Пелагея и сама не замечает, как начинает расхваливать дочерей, не так чтобы взахлеб, как, скажем, на смотринах, нет. Но все лучшее припоминает о дочерях. У Кузьмы и у самого глаза есть. Варвара что с картинки — всем взяла. И Ульяне по нраву придется. Аверьян, наверное, и не мечтает о такой невесте, надо бы и младшенькую не упустить для Афони. Кузьма поймал себя на этой мысли и усовестился: Верхотуровы так душой просты, а он с дальним прицелом к ним.

Утром в дорогу Кузьму собирали всей семьей. Петуха ловил сам Верхотуров. Поднял на ноги все птичье войско, куры орали до хрипоты.

— Провалитесь вы пропадом, — ругался Верхотуров, а Кузьма боялся, как бы хозяин ненароком не задавил петуха.

По словам хозяина, петух был самый что ни на есть лучший, но и драчун тоже не дай бог. И выходило, что хозяева как бы избавлялись от надоедливой птицы. Петуха связали по ногам и крыльям и сунули головой в мешок, туда же Пелагея посадила молодку и корзину яичек дала Кузьме — на развод.

— Шаньгов, шаньгов положи, — хлопотал Верхотуров. — Гороховых стручков неси, Варька. Ты что как спутанная.

И шанег, и брюквы полмешка надавала Пелагея.

— Ну, так, — напутствовал Верхотуров Кузьму. — Если есть зерно, вези, мели. Сколько надо… Церковь я уже тебе объяснил. Еще чо?.. На промысел соберешься, давай в напарники, не обижу. Можешь Аверьяна вместо себя послать, как сын будет. Телку хошь сейчас, хошь потом забирай — считай, твоя.

— А что потом, без коровы како хозяйство. Пусть ведет, — бросила на ходу Пелагея, — веревку только найду. Опоросится Машка — свинку с боровком возьмут на разживу… Будете ехать в церковь, обязательно заезжайте, всех вези, переночуете, места…

— Хватит, — подсказывает Верхотуров. — Девки с парнями обнюхаются… тоже надо.

— Ну, папаня… — краснеет Варвара.

— А тебя не спрашивают, встреваешь. Распустили ухи…

— Яички не подави, — подала Кузьме в седло Пелагея корзинку. — Жаль, младшенькую не видели, Томку. Она у меня такая забавница…

— Все они из одного теста, — оттеснил Верхотуров жену. — Дак ты понял, какой дорогой ехать?.. А щенка я тебе сам выберу, только бы Дамка не подвела, ощенилась. Который уж год ялует. Вроде возьмется, отыграет свадьбу, все честь честью, смотришь — а брюхо опять пустое…

И когда Кузьма поворотил от ворот Арину, Верхотуров придержал повод.

— Может, и ты, Кузьма, навстречу пойдешь. Кобыла-то у тебя жереба, а? Неплохо бы разжиться жеребушкой, это я на всякий случай, если, скажем, надумаешь продавать, то имей в виду меня?

— Сговоримся, Иван, — пообещал Кузьма и тронул Арину, но телка уперлась, замотала головой.

Верхотуров было понужнул ее сзади.

— Не надо, — остановил Кузьма. — Сама пойдет, — и повел ее в поводу.

Арина косилась на телку и берегла брюхо: как бы нетель ненароком не пырнула ее. Кузьма перешел вброд речку, поднялся на угор и когда оглянулся, хозяев уже не было, только лайки сидели на хвостах перед воротами мордами в его сторону.