В паутине вечности (СИ)

Смирение. Его ли испытывают смертные на исходе своих дней, когда последние песчинки готовятся упасть на дно хрупких стеклянных часов, ведущих отсчёт срока, отведённого им для жизни в этом бренном мире? Не знаю, ведь лично я – не та, кому предначертано безропотно преклонить колени пред судьбой. Мысли приобретали оформленность, и вопреки всему я открыла глаза. Сквозь мутную толщу воды крайне сложно оценить, насколько далеко находится берег, но возвращение из небытия само по себе было маленькой победой. Вынырнув, я тут же поморщилась от неприятного жжения век. Смертоносный огненный диск готовился воссиять над горизонтом с минуту на минуту. Через силу я разглядела знакомые скалы и снова скрылась под водой. До заветного берега оставались считанные метры. Грести одной рукой было неудобно, но жажда скорейшего воссоединения с Робертом затмила собой всё.

Солнечные блики вовсю качались на гребнях беспокойных волн, и на берег я выползла под прицелом первых лучей, пробивающихся сквозь облака. Разум в полной мере осознавал происходящее, но тело отказывалось ему подчиняться. Зрение затуманилось, а слух не улавливал ничего, кроме противного, навязчивого звона. Наощупь карабкаясь по каменистому склону в направлении дома, я ощущала, как усталось одолевает меня всё сильнее. Болезненные ожоги стремительно расползались по оголённой коже, заставляя тело гореть. Борьба с отчаянием завершилась, как только меня окутала спасительная прохлада. Роберт… Я ничего не видела и не слышала, но глубочайшая связь между нами давала чёткое понимание того, что это был он. Накрыв кожаной курткой, мужчина подхватил меня на руки и понёс, заслоняя от света широкой спиной.

В коридор мы ввалились, оставляя за собой клубы дыма и вместе рухнули на пол. Перевернувшись, я слабо потянулась к торчащей рукоятке, но Роберт опередил меня. Излишняя аккуратность была ни к чему, и резким движением он выдернул нож, визуально похожий на тот, что принадлежал мне самой. Избавившись от помехи, отлаженный механизм восстановления заработал в полную силу. Окружённые звенящей тишиной, мы с Робертом лежали, крепко прижавшись друг к другу. Лица я не видела, но прекрасно чувствовала, как его мышцы бьёт мелкая дрожь. Там, в лесу, меня преисполняла решимость достойно встретить свою погибель, но здесь, рядом с Робертом, я осознала, насколько сильно заблуждалась в готовности потерять возможность видеть, слышать, осязать,любитьего.

– Спасибо, что дождался, – прошептала я с облегчением.

– Я благодарен, что ты вернулась, – ответил он так же тихо, с долей отстранённости в голосе.

– А Джон?

– Он тоже здесь.

– Замечательно, – испытывать угрызения совести за гибель подчинённого мне не хотелось. – Знаю, яоченьвиновата перед тобой…

– Тссс, – прервали мою исповедь, проведя большим пальцем по губам. – Нам предстоит многое обсудить, но позже. А сейчас идём, я провожу тебя в комнату.

Пока я занималась приведением внешнего вида в благопристойное состояние, Роберт неподвижно сидел в противоположном углу комнаты, сомкнув веки. Его подавленность тревожила и заставляла терзаться чувством вины ещё больше. В наших отношениях не было места для гордыни, и я понимала, что должна покаяться, но не представляла, как начать этот разговор. Чего я добилась своей выходкой? Ровным счётом ничего, что заслуживало бы похвалы или могло как-то её оправдать. Вместо пользы моя своенравность принесла лишь ворох проблем и внесла непрошенные коррективы в планы Роберта, не говоря о последствиях, которые могут наступить для нас всех.

Переодевшись, я подошла и опустилась на колени перед креслом, в котором расположился Роберт. Янтарные глаза распахнулись, устремив на меня потухший взор. Щекой я прильнула к его рукам, сцепленным в замок, который тотчас разомкнулся, отвечая нежным прикосновением.

– Прости. Всё было напрасно. Мне нечем оправдать свой обман.

– Твой поступок предсказуем, – хрипло ответил Роберт, оставив на губах поцелуй с привкусом горечи. – Я хочу, чтобы ты рассказала обо всём, что произошло, но только в присутствии Алека и Даны.

– Как пожелаешь, я не против.

Когда все слушатели были в сборе, я незамедлительно приступила к рассказу. По мере повествования лицо Даны приобретало всё более траурный вид, Алек сосредоточенно буравил взглядом стену, а эмоции Роберта не поддавались словесному описанию. Никто из них не перебивал и не задавал уточняющих вопросов, которых у меня накопилось превеликое множество.

– Бернар сказал, что я поддалась искушению и повинна в чьих-то смертях. Вам не кажутся бредом подобные упрёки, учитывая нашу сущность? И почему он так странно назвал меня?

Обменявшись долгими тяжёлыми взглядами, троица синхронно поднялась со своих мест и выстроилась передо мной ровной линией. Их несвойственное поведение наводило на тревожные мысли. Неужели за время моего отсутствия произошло нечто страшное?