В плену

У нее огромная квартира. Светлая, просторная, в такой легко заблудиться. Без дверей и почти без коридоров, с высоченными и какими-то текучими потолками. А в гостиной с уютным камином вместо потолка – звездное небо, сейчас прорвавшееся дождем. И стекло с перекрытиями настолько гармонично сливается, что и не заметно. И кажется, вот-вот и стекающие по стеклу капли упадут на голову. И ни единой правильной линии, фигуры, угла. Все какое-то перетекающее, кружащее голову.

– Так всегда, когда первый раз сюда приходишь, – словно уловив мое настроение, тихо произносит Марк. Я не знаю, что отвечать. Не знаю, что говорить. Я знакома с Катькой еще с института. Знаю, как она по крупицам выстраивала свой бизнес. И в квартире у нее была. Но не в этой.

– Кать, а чья это…

Пытаюсь спросить я, но меня самым наглым образом перебивают.

– А где наш нарушитель порядка? – спрашивает Марк, повысив голос. И откуда-то издалека доносится лай. У Катьки есть собака? Я недоуменно смотрю то на Марка, то на подругу. – Неужели-таки сгрыз твои тапки и ты его убила? – посмеивается он, хотя не может не слышать радостного лая, переходящего в вой. Сердце екает.

– В ванной он, – она машет рукой куда-то в глубь квартиры. Марк кивает и уходит в ту сторону. – Я его там запираю. Похоже, это единственное место, где этот пес не воет. Это сейчас разбушевался, – заметив мое удивление, поясняет подруга, – вас учуял.

– Ты завела собаку? – все-таки любопытничаю я.

– Боже упаси, – открещивается подруга. – Это все Марк. Не думала, что он привезет тебя… – она задумчиво чешет кончик носа. – Но ладно. Идем, чайку попьем.

Кухня плавно перетекает из гостиной и напичкана новомодной бытовой техникой. Кажется, здесь все автоматизировано.

Она ставит на стол две большие чашки с дымящимся чаем и блюдо с кексами. Из глубины квартиры доносится глубокий мужской смех и собачий лай.

– Ты трезвая? – удивленно выдыхаю. А она лишь пожимает плечами.

– Крис не любит меня пьяной, а у меня появляется возможность побыть наедине с собой, – говорит, но мне почему-то кажется, что врет. Так легко, что и сама не замечает.

– Зачем ты врешь?

– Ты садись, не стесняйся, – вместо ответа улыбается Катька, прислушиваясь к звукам из ванной. – Джун пока Марка…

– Джун? – перебиваю, чувствуя, как сердце пропускает удар.

– Ну да, – она забирается на подоконник с ногами, отпивает чай, – Марк в нем души не чает. Такой пес замечательный. Умный, добрый. Но без Марка и суток прожить не может. Всех соседей извел за два дня. А когда болел…

Я тоже не понимаю. Определенно я схожу с ума, а иначе как объяснить, весь этот бред, что Катя сейчас говорит. Ведь Джун… он… Марк…

Я выдыхаю и срываюсь с места. Туда, откуда слышится мужской смех. Туда, где радостный лай кружит голову.

– Алиса! – доносится издалека Катькин голос.

Мне все равно. Теперь я не заблужусь. Голос Марка становится ближе. Я влетаю в ванную, тяжело дыша, как после кросса. На кафельной ступеньке сидит Марк и треплет за уши золотистого ретривера. Тот фыркает, выдирается из его захвата, пытается лизнуть и лает, тычась в него носом, куда попадает.

– Джун, – выдыхаю я, не в состоянии поверить увиденному.

И только когда пес оборачивается, встречая меня черным умным взглядом, почва уходит из-под ног и мир теряет краски.

Часть 10 Марк. Сейчас

– Марк, ты идиот! Я просто не могу поверить, что ты такое придумал! Как? Как тебе могла прийти в голову такая… – она не договаривает, машет рукой, нахмуривается и снова принимается расхаживать по гостиной. – Это же садизм чистой воды! Это же…

– Катерина! – рявкает Марк. Осточертело ее мельтешение. Она замирает, впивается в него гневным взглядом. – Успокойся. В глазах уже рябит, – он морщится и смотрит на присмиревшего Джуна. Лежит, морду на лапы уронил, глаз не сводит с комнаты, куда минут десять как доктор вошел.

– В глазах у тебя рябит?! А в мозгах не рябит, Марк?!

Он прожигает ее взглядом, тяжелым. Катерина усмехается, приседает на подоконник.

– Не надо на меня так смотреть, не боюсь я, – фыркает и обиженно отворачивается к окну. Ненадолго. Потому что ее взгляд то и дело устремляется к запертой двери той же комнаты. Волнуется.