В плену королевских пристрастий

– Алина, для меня ты чиста, невинна и непорочна… и если честно, я ожидал увидеть белое платье… Хотя ты и прошлый раз отказалась надевать белое… и портниха придумала для тебя серебристое платье с белыми кружевами. И как я мог забыть…

– Кстати, если платье Изабеллы Вам не по вкусу, то она может переодеться. Только учтите, его придумала я, так что винить в этом нужно лишь меня.

– А… – король махнул рукой, – мне уже все равно, после того стресса, что я пережил только что, мне уже безразлично в чем она будет одета. Хотя, ты знаешь, – он повернулся к Изабелле и внимательно осмотрел ее, – мне нравится… необычно… красивое сочетание цветов… если знать, что надето оно не на невесту, то все отлично… я бы даже на тебе его видеть не отказался, но только не в день свадьбы.

– Вот и замечательно. Разрешите Изабелле подняться, мы перевяжем цветы, и я буду готова… – Алина вновь улыбнулась.

  Посмотреть на церемонию венчания пришло столько народу, что был заполнен не только главный храм столицы и площадь перед ним, но так же были запружены все прилегающие улицы, кроме узкого проезда посреди центральной улицы, вдоль которой стояли ратники, недопускавшие, чтобы народ перекрыл дорогу свадебному кортежу. В первой открытой карете ехали новобрачные. Завидев их, все кричали "ура", а так же пожелания благоденствия и бросали перед каретой охапки цветов. За каретой ехали два всадника, разбрасывающие в толпу мелкие деньги, и благодарственные крики и здравицы начинали звучать с новой силой. Дальше следовала вереница карет знатных особ, приглашенных на свадьбу и придворных.

  Весь храм был украшен гирляндами живых цветов. Пол был устлан лепестками роз. Все гости перешептывались обсуждая наряд невесты и ее свидетельницы похожей на нее настолько, что со спины их было бы легко спутать, будь их платья одного цвета.

  Отовсюду слышалось перешептывание:

– Говорят свидетельница, это ее сестра сводная, герцог Тодд покойный, знать, все ж не все время по жене помершей сох… а сестра, видишь, пригрела бастардку, и опекает, раз даже свидетельницей своей сделала…

– Графиня она какая-то, я слышал, титул ей король даровал…

– А может, королю она тоже глянулась?

– Да герцогиня, если верить слухам, вертит им, как хочет… Без ее ведома он наверняка не посмел бы…

– Да при нем всегда хоровод фавориток… и герцогиня ничего… терпела.

– Так он не муж ей был… Спорить готов, теперь рядом с ним ни одной больше не будет. И все будет лишь, как она скажет. Характер, слыхал я, у нее еще тот… и король всегда отказать ей ни в чем не мог. Она лишь супруга своего, ныне покойного, побаивалась, только он мог с ней сладить… а больше никто.

– А красива… красива невеста… платье вот только небелое надела…

– Так не первый раз к венцу-то идет… двух мужей уж схоронила…

– Да уж… дождалась она своего часа… и он жену схоронил, и она мужа… и быстренько его хвать. Ведь сорок дней лишь прошло как схоронила…

– Ты это, помолчи, если без языка остаться не хочешь. За такие разговоры тебе его быстро оттяпают. Все по правилам у них…

– На свидетельнице-то платье, прям от невестиного не отличишь, лишь по цвету разнятся. Не иначе как специально так сделали… и внешне так похожи…

– Так, говорят же: сестры сводные они.

– Да, неужели?

– Слыхал я.

– Вот смеху-то будет, если король их этой ночью перепутает…

– Ну будет еще одной фавориткой больше… вряд ли королева очень уж гневаться будет, раз это сестра ее… Всегда ведь сказать можно, что не нарочно перепутал…

– А ты думаешь, можно нарочно?

– А поди плохо: то с одной, то с другой… В постели-то они вряд ли одинаковые…

– Это точно, я еще двух одинаковых не встречал… у каждой своя изюминка…

  18

  Уже глубокой ночью, после окончания свадебного пира, король повел супругу в спальню. Одетые в праздничные мундиры охранники, стоящие у порога их апартаментов, услужливо распахнули перед новобрачными двери, ведущие в королевские покои, а затем, повинуясь знаку короля, плотно прикрыли их, отгородив королевскую чету от толпы сопровождающих придворных.

  Уставшая после долгой церемонии Алина шла, опираясь на руку короля и теперь своего законного супруга, размышляя при этом над превратностями своей судьбы, когда ее внимание привлек смутный силуэт низко склонившегося к полу, коленопреклоненного человека в углу, перед внутренними дверями спальни.

  Алина, вздрогнув, остановилась и испуганно сжала руку мужа.

– Вас что-то испугало, Ваше Величество? – иронично осведомился он, и хмельно усмехнувшись, добавил: – Не надо пугаться, моя дорогая, это всего-навсего мой шут.

– Шут? – переспросила Алина, пристально вглядываясь в фигуру, и пытаясь справиться с охватившим ее волнением.

– Шут, Дуркус, – подтвердил король и нежно обнял жену за плечи. – Неужели он так напугал Вас, дорогая? Да Вы вся дрожите… – он озабоченно нахмурился. – Вы что-то почувствовали? Он враждебно настроен к нам? Не волнуйтесь, я прикажу, его сейчас же заберут отсюда, и он больше не потревожит Ваш покой, – и обернулся к двери.