В плену Морфея (СИ)

Убедившись в том, что дама уходит из дома у озера, Кристина робко шагает в прикрытую комнату. Наугад пробравшись в темноте к постели мужчины, она тихонько опускается рядом.

Девушка не понимает, что толкает её каждый раз так мягко касаться его, что толкает невесомо скользить пальцами по сухой коже безобразного тела, что толкает обводить с замиранием сердца грубые шрамы, — она просто следует этому неизвестному желанию ощущать его.

Потянувшись к лицу мужчины, Даае осознает, что он теперь даже спит в этой плотной, широкой маске, отчаянно боясь хоть на секунду явить миру своё нечеловеческое лицо. Девушке ясно — это лишь её вина. Она беспардонно обнажила лик, который он так тщательно и долго прятал, вновь не спросив на то разрешения. Да и могла ли она? Видеть то, как чёртово домино омывается его же кровью, казалось невыносимым.

Дыхание Эрика становится совсем сбитым, и девушка взволновано склоняется над ним, не понимая причины ухудшения его состояния. С губ мужчины срывается сдавленный стон, и его руки резко взметаются к собственной шее. Тонкие пальцы судорожно цепляются за тонкую кожу, будто бы пытаясь что-то сорвать. Очередной кошмар.

— Эрик! — испуганно кричит Кристина, не желая видеть и мгновения его страданий, — Эрик, проснись!

Жадно хватая ртом воздух, Призрак выгибается в спине, не отрывая рук от своей донельзя напряженной шеи. Он пытается что-то сказать, но из его груди вырывается только глухое хрипение.

До боли прикусив губу, Кристина обхватывает дрожащие запястья мужчины и заводит их за его голову, вынуждая его только беспомощно биться в её руках.

— Ангел мой, — шепчет она нежно, склоняясь к его уху, обдавая своим горячим дыханием его чувствительную, исцарапанную в кровь шею, — тише-тише…

И он даже не просыпается. Не просыпается, а только успокаивается, внемля её тёплым словам и бережным прикосновениям. Дыхание постепенно приходит в норму, и его грудь начинает вздыматься высоко и размеренно.

— Вот так, — облегченно выдыхает Кристина, стирая ладонью испарину, выступившую на лице от напряжения, — так, родной, засыпай.

Девушка осторожно усаживается, боясь разбудить спящего мужчину, в его ноги и с трепетом поправляет сползшее на пол одеяло, оголившее его худые, изувеченные щиколотки. Она уже перестает замечать за собой эти невинные жесты, обращенные к Эрику.

Перестает замечать, как невзначай скользит пальцами по его неровной, шероховатой коже, бессознательно очерчивая каждый, даже самый тонкий, рубец.

Перестает замечать, как её лицо озаряет невероятно нежная улыбка, будто адресованная настоящему Ангелу, сошедшему с небес.

Перестает замечать, как учащается её сердцебиение, пока она глядит на него из-под своих пушистых, длинных ресниц.

Всё это будто становится жизненно необходимым для неё… Необходимым, словно само дыхание.

***

Следующим утром в театре наступает хаос. Все взволнованы пропажей примы перед очередной премьерой Оперы. Директора в суматохе трясут информацию о Даае со всей труппы, но никому и ничего не оказывается известно.

Больше всех переживает виконт де Шаньи. Он никак не может найти себе места; его не отпускает наваждение, что Кристина находится в принудительном заточении, что не может покинуть обители этого монстра.

Когда в полдень в холле театра появляется балетмейстер Антуанетта Жири, её тотчас окружает толпа. Директора, виконт и перепуганные приятельницы девушки не дают ей прохода, задавая многочисленные вопросы о мадемуазель Даае.

— Успокойтесь, господа, — мягко отвечает дама, остановившись на парадной лестнице, — мадемуазель Даае нанесла визит подруга из Швеции, и пока она проводит всё время с ней. Что до премьеры, то не стоит Вам переживать. Когда Кристина нас подводила?

Директора согласно кивают, так и не припоминая подобных случаев, и моментально ретируются, успокоенные словами хореографа, оставляя мадам Жири один на один с покровителем театра, виконтом де Шаньи. Тот исподлобья глядит на женщину и делает к ней широкий шаг.

— Кого Вы обманываете, мадам? — спрашивает он серьезно, — Всё произошло на моих глазах, и я хочу быть уверенным, что моя невеста в порядке, понимаете?

— Ваша невеста в безопасности, месье, — заверяет виконта дама, кратко кивнув, — а остальное, простите, Вас не касается.

— Что? — выдыхает Рауль, чуть опешив.

Перед глазами виконта так и стоит момент падения Призрака Оперы с крыши его собственного Театра…

Он вспоминает, как из груди его любимой вырвался истошный, мощный, словно вовсе предсмертный, крик, знаменующий её страшную боль, режущую острым лезвием по сердцу.

Вспоминает, как по её щекам резко покатились градом горькие слёзы, порожденные едким чувством вины и тяготящей душу горечью.

Вспоминает, как перепуганная до дрожи Кристина и сосредоточенная мадам Жири подхватили бессознательное тело Призрака на свои хрупкие руки и торопливо покинули тротуар, окружающий здание Оперы.