В плену Морфея (СИ)

Она устало улыбается ароматным цветам, проходя вглубь комнаты и потирая заспанные глаза. Эта изнеможденность кажется Кристине даже приятной и сладкой, ведь всё утро она провела, стараясь для Эрика, для её родного покровителя.

Тихий скрип тяжелой двери заставляет Кристину обернуться и растерянно моргнуть. На пороге гримерной замирает виконт, удерживающий в руках очередной букет для возлюбленной, и счастливо выдыхает, быстро шагая навстречу к Даае.

Она неторопливо поднимается с мягкой кушетки и принимает мужчину в свои трепетные объятия, тихо смеясь и обдавая легким дыханием его не укрытую воротничком рубашки шею.

— Господи, — шепчет Рауль тихо, поглаживая мягко её узкую спину, — я так переживал, милая… Неужели всё это время ты правда провела с ним?

Девушка понимает, как странно и нелепо выглядит для виконта сложившаяся ситуация, как тяжело ему будет принять тот факт, что Кристина не желает больше оставлять Призрака одного, как будет он противиться её внезапно изменившейся позиции.

— Рауль, — обращается к нему ласково Даае, — этот человек значит для меня очень много…

Едва с губ Кристины срываются эти слова, как лицо де Шаньи вдруг кривится в отвращении и абсолютном неверии, — она спешит продолжить:

— Не как мужчина, нет! — заверяет она, прижимаясь к груди Рауля, — Но как отец, как покровитель или старший брат. Как родной мне человек, благополучие которого мне небезразлично.

— Но как же те слова? — не понимает Рауль, вглядываясь в её раскрасневшиеся глаза.

— Я ошиблась, — выдыхает девушка виновато, — действительно ошиблась, а ты сам… Сам можешь желать зла человеку, заботящемуся обо мне с самого детства? Утешающему меня, покинутую отцом сироту? Можешь желать ему Смерти, Рауль? Я знаю, что нет.

Он всерьез задумывается над её словами. Его родная девочка была вынуждена жить без всякого внимания и ласки, вынуждена была бороться всеми силами в одиночку, только чтобы не остаться за бортом жестокой театральной жизни, вынуждена была чувствовать себя никому не нужной, пока… Пока не появился её незримый гений, её Ангел. В глубине души, Рауль может лишь благодарить его за спасение души родной Кристины.

— Не могу, — соглашается тот севшим голосом и прикрывает глаза, — ты права, я не могу. Пойми и меня, мы только-только обручились, родная, а я тебя даже и не видел эти несколько дней.

— Знаю, — кается она, мягко обхватывая ладонями напряженную шею жениха, — мне жаль, что всё получилось так, но ему очень нужна помощь… Он на ногах едва стоит, Рауль. Как я могу оставить его?

Он понимает. Понимает, что она никак этого сделать не сможет из-за такого гложущего чувства долга, из-за такого тяготящего и жгучего чувства вины. Ему просто отчаянно не хватает её: не хватает её светлых приветливых глаз, не хватает скромной улыбки пухлых губ, не хватает мягкости золотых волос.

— Просто я скучаю, — ласково шепчет мужчина, прислоняясь теплыми губами к гладкой коже её лба, — очень сильно скучаю по тебе.

— Потерпи, — вполголоса отвечает Кристина, обвивая руками его широкий торс, — у нас впереди целая жизнь.

— Я люблю тебя, — выдыхает Рауль, неторопливо опускаясь к ней, чтобы затем втянуть в сладкий, чувственный поцелуй.

— Люблю, — шепчет девушка между его нежными прикосновениями, забываясь в этих сильных руках, в этих крепких объятиях.

Они так и застывают в бережных объятиях друг друга посреди гримерной комнаты, не желая отстраняться ни на секунду от желанных тел. Всё вокруг них будто растворяется, оставляя место лишь для их робких и нежных чувств. Всё, кроме чуть повядшего букета алых роз, оплетенных атласной черной лентой, вдруг попавшегося Кристине на глаза.

Она сглатывает внезапно подступивший к горлу ком и бросает осторожный взгляд на зеркальную гладь, являющуюся вратами в сказочный мир Ангела Музыки, в сказочный мир звездной ночи, боясь заметить в глубине неё едва уловимый блеск огоньков золотых глаз, пропитанных отчаянной, кричащей болью.

Сердце Даае пропускает удар, и она отводит глаза от зеркала.

Слезы предательски скатываются по ее щекам от ощущения неправильности, неправедности происходящего, и Рауль отстраняется от невесты, удивленно заглядывая в ее глаза.

— Милая, что случилось? — ласково спрашивает он, стирая ее соленые слезы.

Даае взрагивает в его объятиях, поднимая на него взгляд, полный любви, стараясь этим замаскировать то, что на самом деле заставляет ее плакать.

— Я тоже скучала, Рауль… — врёт она и опускает глаза.

Де Шаньи бережно прижимает ее к своей груди, трепетно обнимая. Взгляд девушки вновь падает на безумно родной букет кровавых роз, букет, что роднее всех тех, что сейчас так любовно украшают ее небольшую гримерную, роднее букетов собственного жениха.

Слезы вновь хлынули из глаз из-за собственной никчемности и безволия, и пальцы певицы сжали плечо Рауля.

На душе гадко.

Кристина опять предает.

***