В подарочной упаковке (ЛП)

О следующих нескольких минутах она мало что помнила, только судорожные поцелуи, никак не кончавшиеся, да отчаянный шепот — может, это она всхлипывала его имя, или Каллен все повторял и повторял ее собственное. Или, может, это были слова, может, они умудрились провести полноценный разговор, а она просто не сумела уловить ничего кроме звуков и намерения. Чувства, ощущения, давление… ничто из этого не пропало так быстро, как она того ожидала, и она всхлипывала, цеплялась за Каллена, чувствуя, как он тоже сильнее прижимает ее к себе.

Бетани никак не могла замереть; она содрогалась от удовольствия, оно уходило медленно и не спеша, от его небольших вспышек с ее губ сами собой слетали нечленораздельные звуки и короткие обрывки слов прямо в губы Каллена, руки жили своей жизнью, а тело била дрожь. Каллен, казалось, находился в таком же состоянии, он мягко покусывал ее губы, а потом у него наконец кончились силы, и он рухнул прямо на нее. И его вес ошеломлял — не обязательно в плохом смысле — и определенно внушал уважение. Когда Бетани шумно вдохнула, Каллен пробормотал неразборчивое извинение и скатился на бок, утаскивая ее с собой.

Теперь, когда лихорадочный темп стих, у нее появилась возможность перевести дыхание и дать разуму отключиться от реальности, затеряться в волнах шипучих, вибрировавших ощущений, которые никто из ее друзей никогда не описывал с какой бы то ни было точностью. Она чувствовала дыхание Каллена, чувствовала, как горячий воздух омывал ее лоб, как его грудь вжималась в ее с каждым быстрым вдох-выдох. Где-то среди его сиплого дыхания и яростного сердцебиения затаился красивый ритм, и еще что-то чарующее в том, как Каллен, будучи воплощением сплошной твердости — одни мышцы, углы и острые, точеные линии — в потном беспорядке переплетался с ее мягкостью и изгибами.

Бетани потерялась во всем этом и, прильнув к его груди, лежала и слушала его яростно бьющееся сердце. Кожа Каллена оказалась немного темнее ее собственной, наследие долгих дней, проведенных в тренировках и на патрулях, а еще у него на плече имелась абсолютно очаровательная веснушка. Бетани поймала себя за размышлениями, как бы он отреагировал, лизни она ее, и раздосадовала ли бы ее эта реакция, поскольку ей очень, очень хотелось это сделать.

А еще она начала ощущать тупую боль, жжение в мышцах, будто она только что попыталась под полуденным солнцем пробежать из Нижнего города в Верхний и обратно. А между бедер все пульсировало, и каждое движение сопровождалось вспышками… тоже отнюдь не приятными. Но все равно это великолепно, ведь это было неотъемлемой частью пережитого вместе с Калленом, и пускай Бетани знала, что утром у нее все будет болеть, сейчас оно того ох как стоило.

— Бетани, — он сипло шепнул, своими горячими ладонями прижимаясь к ее спине, притягивая ее еще ближе. Почувствовав его губы у себя на виске, она с охотой ответила тем же, уютно уткнувшись носом ему в шею.

Так они и уснули, переплетясь конечностями, все еще мокрые от пота и других жидкостей — о Создатель, одной этой мысли хватило, чтобы она заерзала от смущения — но ей было слишком сонно и хорошо, чтобы озвучивать свой протест.

И в самом-то деле, невзирая на разнообразные уколы боли, заснуть в обнимку с Калленом оказалось намного чудесней, чем Бетани могла себе представить.

***

Когда она медленно, тепло и лениво выплыла из сна, ей понадобилось некоторое время, чтобы осознать разницу. Кровать под ней роскошная и огромная — еще чуть побольше, и она бы не знала, что с такой делать — но проблема крылась не в этом. Бетани потянулась на шелковых простынях, тихо восторженно застонав от ощущений, протянула руку…

Она приоткрыла один глаз, обнаружив только теплые простыни и небольшое углубление там, где совсем недавно лежало тело. Каллена весьма очевидно не обнаружилось в постели вместе с ней.

Бетани не могла определиться, что в ней бурлило сильнее: паника или стыд. Он бросил ее, соблазнил, насладился ею и бросил, и теперь был на пути к страже или храмовникам, или…

— Ты проснулась.

Облегчение затопило ее, а вскоре после него пришло смущение. Разумеется, он никуда не ушел, они по-прежнему не знали, как выбраться из этой комнаты. Бетани крайне осторожно собрала одеяло к груди и села, обмотавшись им и оглянувшись в поисках Каллена.

Он сидел в кресле и смотрел на кровать; его посетила та же мысль, что и ее, и талию его опоясывало второе одеяло. Он выглядел… задумчивым. Совершенно не та легкая ухмылка, которую Бетани надеялась увидеть на лице своего первого любовника.

Крепче прижимая к себе одеяло, она облизала резко пересохшие губы.