В погоне за Тайной

Бэй долго рассматривал фотографии девушки из личного дела больницы — ребенок, выглядывающий на мир из глубины прищуренных глаз и из-под спасительной шторки густой челки. Такая похожая на себя и совсем другая. И более поздняя фотография уже подростка, на которой девушка казалась на удивление спокойной и «нормальной».

Кобейн искал внутри себя отвращение, злость, но пока находил только жалость и желание закрыть девушку от жесткого мира. Татия? Теперь он пробовал на вкус и на звук это имя и не чувствовал его. Разве оно подходит его Тайне? Но факты упрямая вещь. Девушка была знаменита своей изворотливостью, прекрасными физическими данными и умудрялась неоднократно сбегать из лечебницы. Последний ее побег был совершен полтора года назад, и с тех пор Татия находилась в розыске. Может, она обладала особой формой сумасшествия, заразной для окружающих? Или передающейся половым путем? Потому что Бэй явно сходил с ума и лишился здравомыслия с того самого момента, как впервые дотронулся до девушки на фестивале в Голландии. Может, даже раньше, едва почувствовал аромат ее тела на стоянке в Германии? За именем Татии тянулся целый шлейф мелких преступлений в подростковом возрасте. Она была арестована несколько раз в разных городах Скандинавии, но чаще всего сбегала еще до суда или до больницы.

Фоторобот работал теперь с заданным лицом, делая его старше, но сохраняя черты и линии. Бэй начал с Адровера и совсем не удивился положительному ответу. Повинуясь зову интуиции, Кобейн запросил данные о подозреваемых в краже на презентации в Нью-Йорке. Всего несколько дней спустя Ана познакомилась на аукционе в Канаде с Фишером из высшего эшелона клана Вальдштейнов. Когда из Большого яблока пришли фотороботы и описания без особых примет, то линии густых бровей и рта оставляли мало пространства для сомнений. Еще убедительнее был портрет Цепного Пса.

— Черт, черт, черт… — Бэй вылетел на улицу и пошел по первой же дорожке сада под безжалостным солнцем, чувствуя, как оно сжигает его снаружи и внутри, выжимая эмоции в рассохшуюся землю вместе с каплями пота. Бесцельное движение вывело Кобейна к хозяину владений. Давид вырос перед ним огромной грушей, даже айвой, судя по цвету одежды. Гашик все еще пребывал в образе фермера, а не миллионера.

— …году… — до слуха Кобейна дошло лишь последнее слово, хотя губы Давида двигались какое-то время, и хозяин разводил руками, показывая в сторону ближайших деревьев.

Оторопевший, ошалевший или обезумевший — каким был вид Бэя, что Давид покачал головой и спокойно повторил еще раз?

— Время собирать стручки с дерева Ивана Крестителя, его еще зовут хлебом Иоанна. Богатый урожай в этом году.

Кобейн проследил за руками Давида и бросил быстрый взгляд на деревья с мелкими круглыми листьями и длинными плоскими стручками шоколадного цвета. Под некоторыми стволами возвышались кучи из разломанных плодов, такой же коричневой массой был заполнен прицеп трактора, стоявшего невдалеке.

— Зачем? — обронил Бэй, с трудом возвращаясь из ниоткуда, потому что в его голове не было мыслей, только пустота.

— Ну… у этих стручков тысяча и одно применение… — протянул Давид. — Из них делают местный спиртовой напиток — пало, редкостная гадость. Это прекрасный корм животным, муку мелют, раньше ее использовали для бедных в голодные годы, сейчас — лишь в дань моде, в парфюмерной промышленности… чем-то помочь, Кобейн?

— Что?

Взгляд у Гашика был внимательный и немного напряженный, на этот раз взгляд не фермера, а бизнесмена.

— Уже прошло семь дней с тех пор, как вы свалились мне под ноги с украденным рубином.

— Я знаю, кто воры, но пока не могу гарантировать их поимки и возвращения второго камня. — Кобейн взял, наконец, себя в руки и вернулся к тому настроению, с которым полчаса назад копался в уликах и предположениях. — Мне нужна ваша помощь, Давид. В Лондоне во время аукциона, на котором я присутствовал, был украден сын индийского бизнесмена. Мистера Ракшивази. Вы с ним знакомы?

Он решился на разговор, откладывать который не имело смысла.

— Не так чтобы близко, но да, я немного знаком с ним.

— Преступники, взявшие в заложники его сына, требовали большую сумму денег, но удачная полицейская операция освободила ребенка и не позволила Ракшивази лишиться части состояния.

— Я слышал об этом. К счастью, мальчик не пострадал и отделался только испугом.

— Это официальная версия, — Бэй жадно глотнул раскаленного дневного воздуха, обжигающего как глоток коньяка, — Ракшивази случайно не испытывает похожей любви к камням, как и вы?

— Случайно испытывает, — подтвердил догадки Кобейна Гашик, — у него тоже есть уникальная коллекция камней. Ракшивази планировал присутствовать на аукционе, если бы не происшествие с сыном. У нас с ним нет дружеских отношений, потому что прежде всего мы конкуренты — и в бизнесе, и в коллекционировании. Несколько раз мы даже портили друг другу планы. А его отсутствие, например, позволило мне без проблем приобрести жадеит на том аукционе. Но могу заверить, что между нами достаточно взаимного уважения.