Уже на следующий день после возращения сестер из Канады, появился Курт и, увидев Бэя, позвал на тренировки. В совершенствовании паркура больше не было необходимости, но Кобейн с энтузиазмом включился в занятия, замечая, что легко увеличил нагрузки и даже заработал задумчивый взгляд Фримана и завистливые перешептывания некоторых ребят, когда уже через неделю на маленьких пробных трассах стал приходить одним из первых.
— Признайся, ты занимался. Все это время активно занимался, — настаивал Лис, еще более раздражительно реагируя на присутствие Чужака, как ребята называли между собой Кобейна. Фриман был недоволен прозвищем, но правила группы не запрещали выбор имен, если они всех устраивали, а Кобейн не возражал. Какая разница? Не сурок, не куница, и то хорошо.
— Занимался, — согласился он, решив, что ложь будет более удобным объяснением тому, чему он сам не мог придумать объяснений.
Но факт оставался фактом — его физическая форма резко улучшилась. Заметно это было не только на паркуре. Когда объявился Кардинал, настойчиво предлагая приехать в Нидершерли, чтобы якобы проверить, как восстановились после перелома кости руки, Бэй догадался, что кто-то из его тренеров, скорее всего, Барт, докладывает герцогу об успехах подопечного. Можно было, даже нужно было отказаться, но Ван Дорн обещал приехать в ближайшее время.
После того как Кобейн был допущен Ташей в семью, он получил доступ к спортивным планам фигуристки на будущее и узнал, что следующей Олимпиады не будет. Старая травма бедра все больше напоминала о себе, и Карина устала терпеть постоянные боли — кроме бедра, было еще плечо, спина, колени. Карина и раньше иногда постанывала во сне, но после возвращения с Олимпиады ее состояние ухудшилось. Несмотря на сильные обезболивающие и противовоспалительные, она с трудом засыпала по ночам и прятала слезы после ежедневных разминок и физиотерапии. Казалось, что виной было не только падение. Осознав, что олимпийской медали в ее карьере не случится, фигуристка лишилась сил и желания сопротивляться. В карих глазах поселилась тоска. Только рядом с Бэем на лицо Карины возвращалась искренняя улыбка. Так что его внимание и забота стали главными лекарствами. И Кобейн старательно раздавал пилюли разного цвета и разного свойства. Увозил девушку на выходные в горы и на озера, чтобы часами наслаждаться природой, водил в кино и рестораны, а уезжая по делам, оставлял в доме в разных местах записки с глупыми, но теплыми словами.
Временно работая из Мюнхена, Бэй взял себе парочку мелких дел. Поиск камней Гашика не продвигался, полиция тоже пока топталась на месте. Лучше обстояло дело со Срайтнером, как обозвал загадку пропавшей картины Кайт. Бэй был уверен в том, что картину подменила молодая мачеха пострадавшей, чтобы скрыть крупную растрату из семейного бюджета. Оставалось вынудить женщину признаться в связи с художником, от большой любви решившимся на подделку, и можно было закрывать дело.
Пока Карина собиралась в Италию, Бэй поискал и быстро нашел сбежавшую из дома дочь крупного банкира. Чтобы вразумить девчонку и заставить вернуться к отцу, хватило информации о том, что полиция разыскивает участников акции Гринписа, вылившейся в акт вандализма. Прежде чем отправиться домой, разъяренная девица успела расцарапать Бэю руки и щеку и порвать новую рубашку. Растерзанный вид детектива, когда он вернулся из Лондона в дом Волжских, привел сестер в восторг, вызвав у них желание поиграть в больницу. Карина лечила царапины Кобейна, как боевые раны, и в ее взгляде оставалось меньше тоски, привезенной с Олимпиады. Через месяц почти семейной жизни она вернулась к соревнованиям, а частный детектив — в Брюссель. Как в самом начале их отношений, встречи стали происходить в разных городах. Короткие, яркие, украшенные иллюминацией и историями разных городов, они расставляли все на свои места. Девушка с серыми глазами все дальше исчезала в прошлом, а чувства, связанные с ней, начинали казаться Кобейну чужими.
Оттягивая посещение Нидершерли, он придумывал причины для встречи с Кардиналом, когда Анджи сам нашел их, прислав сообщение, что в конце марта будет проездом в Амстердаме и предлагает Кобейну и его девушке присоединиться к нему на ужин в Эксельсиоре.