В поисках Божества

Эта историко-литературная загадка еще усложняется тем, что Керинфа считали иногда автором не одного только Апокалипсиса, но и евангелия и посланий, приписанных Иоанну. Мнение это тем более интересно, что оно находится в разительном противоречии с преданием о том, будто Иоанн составил свое Евангелие ради опровержения Николая и Керинфа; сторонники последнего мнения утверждали, что Иоанн в своем евангелии разъяснил Божественное происхождение Иисуса Христа, не останавливаясь на сказаниях о плотском Его рождении, именно в целях опровержения учения Керинфа о человеке-Иисусе, лишь временно осененном сошествием на него Высшего Христа. Начало евангелия Иоанна, с его дивными определениями Единой Сущности Божества, также имело будто бы целью разбить учение Керинфа о низшем Демиурге, отделяемом от Непознаваемого Высшего Божества[286]. Заметим, что последнее мнение резко расходится с утверждением Епифания и Филастрия, будто Керинф защищал против Апостолов ветхозаветную традицию и иудейский закон; древняя же традиция Церкви видела в нем не поборника иудействующего течения, а наоборот — его врага. Когда во второй половине II века в Малой Азии появилась целая школа так называемых «алогов» ('Αλογοι), отвергавших учение о Логосе как посторонний эллинский элемент и считавших евангелие Иоанна еретическим (в нем они находили даже признаки докетизма), то автором этого евангелия и всех отвергнутых ими Иоанновых книг они полагали Керинфа, выставляя его, таким образом, представителем антииудейского, эллинского течения в первобытном христианстве[287].

Все эти противоречия безнадежно запутанных данных лишают нас всякой возможности выяснить исторический облик Керинфа; личность его остается одной из неразрешимых загадок христианской древности. Даже хронологические данные о нем поражают своими противоречиями: позднейшие ересеологи (Епифаний, Филастрий и пр.) называют его последователем Карпократа (гностического учителя II века; см. далее, с. 205), совершенно упуская из виду общее древнее предание о том, что Керинф был современником Апостолов, — предание, подкрепленное рассказом Поликарпа Смирнского о личных столкновениях его с Апостолом Иоанном[288].

Если мы к этим данным добавим, что Епифаний путается в самом имени Керинфа, утверждая, что он назывался также Меринфом (Μηρινθοζ), а последователи его меринфианами (Μηρινθιανοι), то мы получим довольно яркую картину той невообразимой путаницы, в которой приходится с отчаянием разбираться исследователю этой наиболее важной и знаменательной эпохи истории христианства.

Саторнил

В лице Саторнила, или Сатурнина (Σατορνιλος, Σατορνειλος, Σατορνινοζ, Saturnilus, Saturninus[289]) мы возвращаемся к прямому преемству Симона Мага, т. е. к той филиации гностических учителей, в которой древние ересеологи усматривали главное и важнейшее течение гностицизма. Согласно данным ересеологической литературы, Саторнил был учеником Менандра[290] — ученика Симона Мага. Мы уже неоднократно отмечали, что сведения церковных писателей о преемственной связи гностических систем не заслуживают особого доверия, так как в основе их заложено непременное желание выставить Симона Мага родоначальником всего гностицизма, — но в данном случае эти сведения можно признать правдоподобными, ввиду того, что Менандр жил и проповедовал в Антиохии Сирийской, где протекала также деятельность Саторнила. Все наши данные о личности Саторнила исчерпываются этим указанием на то, что он был родом из Антиохии и там же выступил с проповедью собственного гностического вероучения в царствование императора Адриана (117–138).

Учение Саторнила, насколько его можно восстановить по краткому пересказу Иринея и последующих ересеологов, более напоминает систему варвело-гностиков и упоминаемых Иринеем офитов, нежели учение Симона и Менандра. Саторнил признавал Неизъяснимую Первичную Божественную Сущность, Неведомого Отца всего Сущего, от Которого произошли ангелы, или эоны, — отвлеченные начала, являющиеся звеньями между Непостижимым Божеством и низшим миром, причем этот низший мир создан и управляется семью ангелами-демиургами, знакомыми нам по офитическим системам: здесь они также олицетворяют семь космических сфер бытия, изображаемых в видимом мире семью планетами. Эти демиурги, или космические силы, разделили между собой созданную ими вселенную; один из них властвует над землей, и это есть ветхозаветный Бог — Иегова.