В поисках Божества

Личность Христа была не вполне выяснена в Иерусалимской общине, а также в толковании евионейства и иудействующего христианства. Он вскоре оказался бы только пророком, явившимся в освещении мессианских обетований. Но Христос Павла, Христос, проповеданный всему миру, был Божественным Носителем мировой тайны, и проповедь о Нем настолько же отошла от евионейских идей, насколько вдохновенная речь Павла в Афинах о Неведомом Боге (Деян. XVII, 16–31) далека от иудейских толкований библейского текста. Подлинность этой речи, правда, оспаривается новейшей критикой, но этот вопрос не стоит обсуждения: передает ли афинская речь точные выражения Павла или же она скомпонована автором «Деяний Апостольских» — для нас, в сущности, безразлично. Важно лишь то, что эта речь действительно выражает основные мысли Павла, что в ней заключен и смысл восторженной проповеди среди эллинского мира, и ключ к разгадке ее успеха. Важно то, что сама книга «Деяний Апостольских», первый по времени исторический документ Нового Завета, написан не иудеем, а чистокровным эллином — Лукою, и личность этого сподвижника Павла, просвещенного грека из Антиохии, врача по профессии, сразу вводит нас в тот мир общеевропейской эллинской культуры, где христианство нашло свою истинную родину и необходимые условия для своего расцвета[69].

И мир, подготовленный долгими поисками Божества, жадно воспринял проповедь Павла. В течение одного десятилетия Сирия, Малая Азия, Эллада, Кипр, Крит услышали учение о Божественном Свете, озарившем мир, из уст самого Павла, и «свет просвещения» был им пронесен до самого Рима. Здесь, в мировой столице, ему суждено было наконец сложить свою голову за ту веру, которой он отдал всю свою жизнь (вероятно, в 64 г.). Но главным центром его деятельности была Малая Азия, — здесь положил он основание очагу христианской веры, пылавшему в течение многих веков самым ярким светом. Уже во времена Павла и благодаря его усилиям центр тяжести христианства был сдвинут и перенесен из Иерусалима в Антиохию; столица Сирии с ее разноплеменным составом населения, насквозь проникнутым духом эллинизма, стала второй религиозной столицею христианства; третьей оказался Эфес, главный центр Малой Азии, также просветленный Павлом. Эфес на долгие годы стал средоточием всего восточного христианства, и здесь, целых три десятилетия после кончины Павла, старец — Апостол Иоанн, окруженный всеобщим благоговением, являлся последним носителем живого предания о Христе, последним лучом великого очага света, воспламенившего мир.