В поисках Человека

Она сидела на скамейке чуть поодаль от толпы. Плавтина рассматривала ее – миниатюрную статуэтку из слоновой кости и оникса в пурпурном, очень облегающем и чувственном платье. Ее профиль можно было бы назвать греческим, если бы точеный нос совершенной линией продолжал лоб, а не выступал, чуть расширяясь, между округлыми скулами. Локоны ее густых черных волос, забранные в свободный пучок и заколотые сверкающей брошью, открывали гибкую молочно-белую шею, когда женщина поворачивала голову. На тонких губах застыла полуулыбка, словно обращенная внутрь и адресованная лишь себе самой. Своим восточным и царственным видом она напомнила Плавтине ястреба, вечного охотника, всегда готового убивать. Ее руки машинально двигались, она постукивала пальцами по бедру, казалось, не замечая этого.

Даже когда Отон ступил вперед, женщины продолжали смотреть друг на друга. Он, казалось, забыл об их присутствии. С того момента, как Отон ее увидел, с его лица не сходило нечитаемое выражение – немое, сосредоточенное и погруженное в себя. Возможно, он не воспринимал энтоптические эффекты – по крайней мере, не видел их реальными. Без сомнения, он был заворожен сидящим перед ним человеческим существом – первым, которое он видел за столько веков. Ахинус щелкнул пальцами, и толпа разом исчезла, иллюзия развеялась. Когда убрали актеров, банкетный зал стал похож на тюремную камеру. Пусть по углам были расставлены изящные кресла и сундуки, украшенные серебром и мозаикой, пусть тут поддерживалась идеальная температура – все равно в контрасте между комфортом этого места и его назначением читалось извращенное эстетство, изящное наказание, неявная жестокость. Здесь не было ни единого окна, никакого другого выхода наружу, кроме крошечной дверцы, на пороге которой они теперь стояли. Плавтина читала это в ее глазах, настолько непроницаемых, что они казались сумасшедшими: такая длинная жизнь – сама по себе худшая пытка для смертного. Энтоптические иллюзии, воспроизводя фальшивую картинку живых мужчин и женщин, видимо, облегчали боль и одиночество, но только поверхностно. Ахинус, судя по всему, оставил ее в живых, поскольку она была последним и потому безгранично ценным представителем своей расы – как те редкие животные, которых люди изо всех сил пытались сохранить в индустриальную эру. И все же наказание от этого не становилось легче.

Женщина грациозно поднялась, почти стекла с кресла, и приблизилась. Каждое ее движение, казалось, колеблется между шагом и танцем, будто вся древняя красота человеческого тела сосредоточилась в одной точке. Несмотря на ужасные выводы, к которым Плавтина пришла в своих снах, несмотря на уверенность, что перед ней – непревзойденная убийца, самое виновное создание в истории, сердце Плавтины сжалось при виде этого обломка античной красоты. И ни за какие блага мира в этот момент они не отвели бы глаз друг от друга – и Плавтина была не в силах шевельнуться, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Женщина проигнорировала остальных, несмотря на глубокий поклон, адресованный ей Отоном. Она не заметила, как гнев затуманил глаза проконсула, когда он понял, что не сумел удержать ее внимание. Она ничего не видела, потому что глаза у нее затуманились, когда она остановилась напротив Плавтины и склонилась к ней, так что их дыхание смешалось, и тела почти соприкоснулись.

Ее неподвижное лицо до невозможности походило на лик мраморной статуи. Но мрамор не плачет, а по ее щекам текли слезы и блестели на коже, такой бледной, что вблизи женщина казалась больной. Ее рука нашла руку Плавтины, и ее пальцы, тонкие до прозрачности, скользнули по коже, а потом сомкнулись на запястье.

– Это вы, не правда ли? – прошептала она, прикрыв глаза. – Даже если ваша внешность изменилась… Я уже не помню, как вас зовут.

Позади раздалось восклицание.

– Ее имя Плавтина, а мое – Отон, госпожа. Мы преодолели немало опасностей, спеша вам на помощь. Вы – наша последняя надежда.

Она даже не попыталась обернуться, не повысила голос. Равнодушным, почти рассеянным голосом она ответила.

– Плавтина? Ну что ж, пусть будет Плавтина. Роботы не созданы питать надежду.

– Мы искали вас, хозяйка, – сказал он, не слыша презрения в голосе женщины. – Мы сражаемся с врагами Человечества. По крайней мере, некоторые из них. Я…

– Для меня это неважно, – оборвала она. – Сражайтесь дальше. Перебейте их. Все это уже не имеет значения.

Она улыбнулась и повернулась к Ахинусу.

– Ну вот и конец нашему вынужденному сожительству, друг мой, – этому бесконечному аду, когда я была замурована заживо. Посмотрите, вот оно, мое маленькое механическое создание. Кто бы мог себе представить, что такое хрупкое существо переживет столько времени и в конце концов найдет меня – преобразившись, перевоплотившись в теплое и трепещущее тело?