В поисках Человека

Не будь она думающей машиной, после этого опыта ей начали бы сниться кошмары. Она погрузилась в детальные показания датчиков. Количественные данные отгораживали ее разум от ужаса, который внушала агония человека. Сознание автомата, однако же, не обладало способностью к отстранению, характерному для хозяев с их архаичными, расслоенными ментальными системами, полными темных углов, где подсознание могло скрыть неприятные воспоминания. Вычислительная душа, увы, была самой прозрачностью и непосредственностью. Даже когда она погружалась в цифровой анализ, масса данных, которые требовалось проанализировать, не позволяла ей забыть, что именно она исследует: сгорание заживо. Исходя из основных параметров тела и того, как вел себя таинственный патоген, Плавтина воспроизвела развитие болезни. Будь тема исследования другой, она бы гордилась своей работой.

– Существуют незначительные расхождения между моделью и реальным развитием болезни.

Виний бросил на нее вопросительный взгляд.

– Как это возможно? В вашей модели сбой?

– Я так не думаю.

– В чем расхождение?

– Выделение энергии, отмеченное при реальном течении болезни, на два или три килоджоуля больше, чем в результате моих расчетов.

– Это немного по сравнению с теплом, которое выделяется при полном сгорании тела. Вы уверены, что проблема не в методологии?

– Совершенно. Я констатировала необъяснимый выброс тепла.

Виний пожал плечами, его рот скривился в горькой складке.

– Не тратьте слишком много времени на детали такого рода. Это биология, а не физика. Наверняка существует неизвестный фактор.

– Разумеется, Виний.

Они сели в тарелку, которая помчалась низко над землей к воздушной дороге.

– И все же я думаю, было бы полезно, если бы вы сами изучили мои результаты.

Виний ответил не сразу. Он рассматривал городской пейзаж в иллюминатор салона. О чем он думал? С тех пор, как разразилась эпидемия, он, казалось, переменился.

– Я думаю, что никто не понимает точного масштаба происходящего, даже вы. У нас нет серьезной модели, которая объяснила бы распространение эпидемии. Мы ничего не знаем. Вирусы, будь они естественного происхождения – или, что вероятнее, искусственного, – кажутся необнаружимыми, пока не поразят организм. И даже тогда они разрушаются с такой скоростью, что мы не можем их изучить. Мы бессильны.

– Заболеваемость остается очень низкой.

– Вы ошибаетесь. Она растет в геометрической прогрессии. Везде – или почти везде. Карантинные меры ничего не дают.