В поисках Дильмуна

Это решение оказалось верным. Примерно на двадцать метров к югу от стены исламской крепости не оказалось ни одной постройки исламского периода. Вполне естественно — всякий строитель крепости должен был позаботиться о том, чтобы в пределах полета стрелы не было строений, за которыми мог бы укрыться нападающий. На этой свободной площади мы стали копать разделенные метровыми перемычками квадраты с длиной стороны пять метров. Копали вплоть до скального основания и в трех квадратах прошли полных восемь метров, не обнаружив никаких намеков на постройки, если не считать низкой стены, торчавшей из одной перемычки.

Мне доводилось слышать от серьезных археологов, что идеальный раскоп тот, в котором ничего не найдено. Я понимаю, что они подразумевают. Постройки — нередко помеха для археолога. Человек задумал возвести стену, надо начинать с фундамента для стены и, стало быть, выкопать для него канаву. Копая канаву, строитель смешивает содержимое предшествующего слоя с материалом, который оставляет он сам. И рано или поздно кто-то другой неизбежно зароется в его слой, чтобы извлечь оттуда камни для своей постройки. Стратиграфия будет снова нарушена. К тому же удалить стену — непростая задача для археолога. Когда речь идет о важном строении, вроде нашей исламской крепости, или «дворца» П. В., или Барбарского храма, вы стараетесь не покушаться на стены. Глядишь, не успели вы толком разобраться в стратиграфии, а дальше вглубь копать уже невозможно.

Вот почему мы были очень рады нашим пустым квадратам. Копали предельно осторожно, следя за малейшими изменениями окраски или консистенции грунта, переводя рабочих из одного квадрата в другой, как только нам требовалось время, чтобы почище выскрести совками тот или иной слой и удостовериться, что мы не заблуждаемся. Как того требуют правила, стенки раскопов были строго вертикальными и тщательно зачищенными, мы. зарисовывали разрезы и помечали слои ярлыками на воткнутых в землю шестидюймовых гвоздях. И мы изучали керамику.

В тот год я работал вместе с Тото. Тото Коопман — голландка, первая женщина в нашей экспедиции. Она только что окончила в Лондоне учебное заведение, которое готовит археологов высокого класса, и к тому же была беспощадным эксплуататором. Каждый день ровно в три часа Тото оставляла на меня свой раскоп и поднималась в лагерь. Когда же я в конце трудового дня приходил туда, все добытые накануне черепки были разложены на длинном столе под открытым небом. Каждый слой — особо, и в рамках его отдельно сгруппированы обломки венчиков, днищ, черепки с орнаментом. От меня требовалось до захода солнца составить тщательное описание (до двух страниц убористого текста) керамики каждого слоя.

Поскольку я хочу рассказывать не только, как были достигнуты наши результаты, но и в чем они выражались, придется здесь разъяснить кое-какие детали. Я уже подчеркивал, что керамика служит археологу ориентиром. Вообще говоря, число комбинаций и видоизменений не ограничено, но на самом деле гончары в каждый конкретный период в одной конкретной мастерской в день изготовляют не более полутора десятков разнотипных сосудов, да и то последние нередко обладают сходными признаками, поскольку сделаны из одной и той же глины, на одном и том же круге, обожжены в одной печи. Вероятность того, что гончар одного периода слепит сосуд, который можно спутать с изделием гончара другого периода, настолько мала, что ею можно пренебречь. Сходные горшки идентичны и в датировке, более того, они принадлежат одной «культуре». Другими словами, у людей, пользовавшихся одинаковой посудой, было общее культурное наследие, были общие традиции, и мы вправе предположить некое этническое и политическое единство, принадлежность этих людей к одной «нации», к одной «стране».

Анализируя керамику, мы стремились выявить «культуры» в их стратиграфической последовательности, определить спектр посуды, изготовленной гончарами каждого слоя. Стремились установить, происходило ли постепенное видоизменение керамики из слоя в слой, плавный переход от одного стиля, одной техники к другой, или же последовательность нарушалась, один набор посуды внезапно сменялся другим, совершенно отличным. Такие скачки, найди мы их, отражали бы существенные нарушения исторической последовательности, обозначая либо хронологический разрыв, период, когда данное место оставалось необитаемым достаточно долго, чтобы керамика могла совершенно измениться, либо внезапную смену одной популяции, со своей керамической традицией, другим населением, с другой посудой. А такую смену скорее всего следовало толковать как признак иноземного завоевания.