В поисках минувших столетий

До находки телль-амарнского архива мы знали о внешней политике древневосточных государств лишь то, что сообщали цари в своих победных реляциях, высеченных на камне или вырезанных на дереве, а вы помните, что в этих надписях даже поражение могло превратиться в победу. Но архив, оставшийся со времен еретика из Ахетатона, внезапно окунул нас в самую гущу дипломатических переговоров и позволил проследить и расстановку сил, и перипетии внешнеполитической борьбы — хотя, само собой разумеется, на протяжении недолгого периода времени. Вот письмо вавилонского царя египетскому фараону. Царь просит прислать ему в жены египетскую царевну; но если нельзя прислать египетскую царевну, может быть, фараон пришлет какую-нибудь простую египтянку, а он уж выдаст ее за женщину из царского дома? И сразу видишь из этого письма, что могущество вавилонских царей было в ту пору невелико и ни в коей мере не могли они равняться с правителями Египта. И другие цари Востока, обращающиеся к фараону, смотрят на него как на «старшего брата», посылают ему подарки и просят у него золота, «которого в твоей стране много, как песку». А что говорить о сирийских князьках, называющих себя «собакой твоего величества» и пишущих, что они семь и семь раз припадают к его ногам то на живот, то на спину! Телль-амарнская переписка показывает нам величие Египетской державы.

И все же это величие непрочно. В письмах сирийских князьков все время сквозят грустные нотки. Непокорные люди восстают против египетского фараона и против тех сирийских князьков, которые ему верны. С севера медленно, но верно продвигаются хеттские войска, и ряд сирийских городов переходит на сторону хеттов. В южные области Сирии вторгается кочевой народ хапиру. «Пришли мне колесницу и несколько воинов, иначе я не могу отстоять мой город», — упрашивает фараона один из князьков. А сами сирийские князьки интригуют один против другого, обвиняют друг друга в измене. «Царь должен прислать стрелков, — пишет библосский князек Риб-Адди, — чтобы они могли занять Сумур. Кто такой Абди-Аширта, раб, собака, чтобы взять царскую землю себе?» Наоборот, Абди-Аширта уверяет, что он освободил Сумур от врагов фараона и что он верный слуга фараона.

Располагая в хронологической последовательности письма сирийских князьков, можно проследить, как постепенно отодвигались на юг границы египетских владений в Сирии. А в это время еретик из Ахетатона, увлеченный внутренними преобразованиями, сочинял гимны в честь солнечного диска: у него не было войск, чтобы поддержать союзных князьков.

Так оживают перед нами события многотысячелетней давности. Мы берем в руки письмо, которому почти три с половиной тысячи лет, и мы можем увидеть того, кто писал это письмо. Вот он, библосский князек Риб-Адди, старый и уже больной человек, умный политик, упорно отстаивающий свою власть и от внешних врагов, и от ненавидящего его народа, упрашивающий фараона прислать лучников и колесницы, — покуда, наконец, обстоятельства не заставляют его бежать из Библа и искать спасения в Бейруте.

ГЛАВА VI. КОГДА ЭТО БЫЛО?

ОТКУДА НАЧИНАЕТСЯ НАША ЭРА

В старом немецком городе Любеке совещались заговорщики. Цеховые старейшины решили восстать против купцов, которые держали в руках городской совет. Цеховые старейшины решили собрать сорок человек, вооруженных мечами, в трактире у Старого перевоза, двинуться оттуда в ратушу и захватить власть. В заговоре участвовали и жившие в окрестностях Любека рыцари: они принесли цеховым старейшинам клятву верности.

Но накануне восстания заговор был выдан: один из рыцарей прискакал в Любек, в доме бургомистра попросил кружку пива и поделился с кружкой тем, что он знал о заговоре. Нет, рыцарь не нарушил клятвы и не выдал заговорщиков — ведь он рассказал о заговоре не живому человеку, а кружке. Ну, а если этот разговор с кружкой слышал сын бургомистра — кто ж виноват?

Члены городского совета всполошились. Они надели панцири и взялись за оружие. Они схватили Гинрика Патерностермахера, вождя заговорщиков, и бросили его в тюрьму. Гинрик знал, чего можно ждать от разъяренных купцов, и еще в тюрьме покончил с собой, но враги притащили его труп на суд и присудили к четвертованию. А сторонникам Гинрика, которые не успели бежать, уже рубили головы.

Когда был этот заговор? Когда любекские цехи попытались свалить власть купцов? Хроника, рассказывающая об этих событиях, приводит точную дату. «В 1384 году город Любек был предан изнутри», — так начинается рассказ. «В 1384 году», но что это значит? С какого момента прошло 1384 года?

Когда мы говорим: «23 градуса тепла по Цельсию» — мы знаем, откуда начинаем считать градусы: ноль градусов — это температура, при которой замерзает вода. Это условно выбранная точка, и при желании можно было бы выбрать другую (так, между прочим, и поступали в Америке). Но когда автор средневековой любекской хроники писал, что Любек был предан в 1384 году, — что он имел в виду? От какого события он отсчитывал годы?