В поисках «полезного прошлого». Биография как жанр в 1917–1937 годах

Для русских, вынужденных после большевистского переворота и наступления советской власти жить за границей, классическая русская культура стала важнейшим фактором самоопределения. В чужой для них земле они чувствовали себя изгнанниками, которым было не суждено вернуться на родину, и потому создавали собственные островки русской культуры во Франции, Германии, Финляндии, Литве, США. Русскоязычные журналы, газеты, библиотеки, концерты, театры, школы и клубы были распространены по всей диаспоре, позволяя перемещенным лицам сохранять свою культурную и интеллектуальную идентичность в условиях другой страны.

Однако, несмотря на то что эмигранты старались поддерживать русскоязычную культуру, они чувствовали и потребность контактов с доминировавшими в местах своего проживания культурами. Ценность западноевропейской культуры у большинства эмигрантов не вызывала никаких сомнений. Русские, начиная с Петра Великого, искали на Западе новые идеи – и в культуре, и в других областях деятельности. Теперь же им хотелось, чтобы европейцы оценили значение русской культуры и признали, что она является частью западноевропейской и ничем ей не уступает. Таким образом, задача членов диаспоры была двоякой: изменить культурную историю России, чтобы сохранить особое чувство ее самобытности, и представить миру культуру и прошлое России в правильном свете, противоборствуя переписыванию этого прошлого Советами.

Центральной фигурой в таком освещении прошлого стал Пушкин. Однако его литературное наследие не могло преодолеть пропасть между русскими и носителями другой культуры; литература была не лучшим средством для приобщения иностранцев к русской культуре и истории. Литература отделяла русских от культурной среды, в которой они жили, им было довольно трудно приобщить к ней тех, для кого русский язык не был родным. Однако существовал вид русского искусства, который был в высшей степени переводимым и успешным в Европе начала XX века, – балет. Благодаря «Русским сезонам» Дягилева русская музыка, декорации и костюмы, а также талантливые танцовщики получили известность во всем мире. Балетные трактовки русской истории и фольклора вышли на сцены Монте-Карло, Нью-Йорка и Парижа. Балет сделал для распространения русской культуры в Европе и мире больше, чем любой другой вид искусства.

Одним из тех, кто объединял «альтернативную» культуру русской эмиграции и европейскую культурную жизнь, частью которой являлись балеты Дягилева, оказался С. М. Лифарь, молодой танцовщик и хореограф родом из Киева. Предназначенные для эмигрантов русские культурные институции в Европе существовали со времен революции. Однако, помимо них, был и другой способ поддержки русской культуры в условиях изгнания – информирование о ней местных жителей, распространение знаний о выдающихся русских культурных деятелях. В Париже и в целом во Франции именно Лифарь взял на себя обязанности «рекламного агента» – распространителя знаний о русской культуре и о ключевой для середины 1930-х годов фигуре – Пушкине.

Лифарь сыграл чрезвычайно важную роль в культурных мероприятиях, приуроченных к празднованию столетия со дня смерти Пушкина в 1937 году. Он не только стал руководителем главной европейской юбилейной выставки, которая называлась «Пушкин и его эпоха» и проходила с 16 марта по 15 апреля 1937 года в Париже, но и решил поучаствовать в юбилейных торжествах с помощью собственных литературных экспериментов.[208] Обратимся к его литературным опытам, чтобы пролить свет на различные модели понимания и представления Пушкина российской и французской аудитории в 1930-х годах.

Сам Лифарь указывал, что его «пушкинизм» проистекает из признания гениальности Пушкина, а также из осознания того, что

здесь, за рубежом, имя Пушкина окружено далеко не тем сияющим ореолом, каким оно окружено у нас на родине и какого оно достойно. Причиной этому является, главным образом, недостаточная осведомленность иностранного общества о подлинном величии Пушкина, вызванная в свою очередь непреодолимой трудностью передать всю силу и все очарование пушкинской поэзии на иностранном языке. <…> Вот почему я направил свою деятельность в области пушкинизма главным образом к тому, чтобы ознакомить западноевропейское общество с творчеством Пушкина [Лифарь 1966: 23].