В поисках «полезного прошлого». Биография как жанр в 1917–1937 годах

Объявление 1935 года о подготовке Ходасевичем биографии Пушкина содержало убедительные аргументы в пользу высочайших достоинств этого произведения: Ходасевич уже был известен как автор прекрасной биографии Державина; его собственная поэтическая родословная восходила к «пушкинской линии», а его предшествующие работы свидетельствовали о том, что он мог бы стать идеальным биографом Пушкина для эмигрантов 1930-х годов. Однако в дополнение к рекламе готовящейся книги и ее автора это объявление затрагивало и другую проблему, чрезвычайно важную для культурной диаспоры:

тяжелые условия зарубежной литературной жизни в настоящее время таковы, что начатая В. Ф. Ходасевичем работа может быть завершена только в том случае, если заранее будет обеспечена хотя бы некоторая часть ее издания. С этой целью уже теперь должна быть объявлена предварительная подписка на книгу, которая появится в свет в течение 1936 года [Возрождение 1935].

Отсутствие денежных средств и институциональной поддержки составляло существенные трудности жизни и занятий наукой для эмигрантов; с такими проблемами не сталкивались их советские коллеги. Этот аспект литературной жизни был важен не только для Ходасевича. Говоря просто, чтобы писать, нужны были деньги, а доставать их было непросто. В письме к юристу В. Ф. Зеелеру Ходасевич жаловался на финансовые неурядицы и просил в долг, предлагая писателям приобрести со скидкой меховую кофту жены:

Все это мог бы я изложить пространнее – простите за торопливость и опечатки. Но мне надо сию минуту садиться за очередную статью – о медленном самоубийстве Поплавского и, быть может, о том, что самоубийство есть последнее прибежище пишущих писателей, т. е. живущих работой, а не рекламой. <…> За 9 лет я написал более 700 статей – около 250.000 газетных строк – и книгу о Державине (Курсив мой. – А. Б.)[107].

Таким образом, для написания пушкинской биографии было много причин, и Ходасевич идеально подходил на роль автора такой книги. Он был поэтом, всю жизнь изучавшим Пушкина и испытавшим сильное пушкинское влияние; он был последователем, учеником и в каком-то смысле наследником Пушкина; ему доводилось ранее работать в биографическом жанре: он подготовил и выпустил прекрасную строгую биографию непосредственного предшественника Пушкина – Державина; и наконец, что наиболее важно, похоже, что для тех, кто поддерживал усилия Ходасевича, ценность его подхода состояла в том, что он не был обременен идеологическим грузом, который так давил на советских пушкинистов. Если пушкинское творчество было культурной территорией, на которой сражались два русских сообщества – советское и европейско-эмигрантское, то Ходасевич воспринимался как превосходный боец эмигрантской армии, обладающий отличными литературными навыками и способный создать полную и точную биографию Пушкина.

Пушкинистика Ходасевича

К творчеству Пушкина Ходасевич обратился поначалу как литературовед и критик, и потому можно сказать, что его (широко понимаемый) «пушкинский проект» начался задолго до попыток написать биографию поэта[108]. Одна из первых научных публикаций Ходасевича была посвящена его поэтическому предку: это была напечатанная в 1915 году работа «Петербургские повести Пушкина» – статья о «Медном всаднике», «Пиковой даме» и «Домике в Коломне». С этой работы началось сотрудничество Ходасевича с Гершензоном: автор послал публикацию знаменитому пушкинисту, надеясь на его отклик [Bethea 1983: 119–120, 128 и далее]. Похоже, Ходасевичу казалось, что три петербургские повести отделены от остального творчества поэта, как острова отстоят от центра в прорезанном реками и каналами городе, и что ни одна из попыток их анализа не привела к подлинному «наведению мостов» между этими островами-повестями [Ходасевич 1922: 59]. Ходасевич считал, что он обнаружил такую связь, и написал статью, где доказывал, что «Уединенный домик на Васильевском острове», история, рассказанная Титом Космократовым (псевдоним В. П. Титова), представляла собой тот самый недостающий мостик, который связывает темы, атмосферу и стилистику пушкинских текстов.