В поисках равновесия. Великобритания и «балканский лабиринт», 1903–1914 гг.

Стремление Великобритании и Германии к сотрудничеству проявилось во время работы конференции послов (а вернее совещания, поскольку Грей всячески акцентировал внимание на неформальном характере этого мероприятия)[885] в Лондоне, где обе державы пытались содействовать достижению компромисса между их партнерами по коалициям[886]. На совещании было принято решение о создании новой государственной единицы на Балканах – Албании. Это новообразование вклинивалось между Грецией, Черногорией и Сербией, и, соответственно, рассматривалось Австро-Венгрией, как оплот ее влияния в регионе и противовес двум славянским королевствам. Именно по этой причине разгорелись ожесточенные споры из-за приграничных областей: Призрена, Печа (алб. Ипека), Джьяковицы, Дибры. Включив их в состав Албании, Вена собиралась сделать из нее жизнеспособное государство и частично уменьшить территориальные приобретения Сербии. В ходе ожесточенных дебатов австро-венгерского и русского представителей, когда под угрозой срыва оказался весь переговорный процесс, сторонам при посредничестве Грея удалось выработать компромиссное решение: Сербия получала вышеперечисленные территории, а Черногории предписывалось снять осаду Скутари и отказаться от своих претензий на этот город. Однако великие державы столкнулись с новыми для себя реалиями: проблема заключалась не в их неспособности найти точки соприкосновения, а в том, как заставить крошечное балканское государство (каковым была Черногория), не располагавшее необходимыми материальными ресурсами, подчиниться коллективному решению держав[887]. В начале апреля 1913 г. международная эскадра в составе кораблей пяти великих держав[888] под командованием британского адмирала С. Берни блокировала черногорское побережье, но эта акция не возымела эффект[889]. Сдача Скутари и вступление черногорских войск в город явились, по донесениям Картрайта, кульминационным моментом в балканском кризисе. Австро-венгерское руководство было полно решимости в одностороннем порядке принудить черногорцев очистить крепость. Непреклонность Дунайской монархии в этом, казалось бы, второстепенном вопросе обусловливалась спецификой восприятия австро-венгерским правительством проблемы баланса сил на Балканах и своей роли в регионе. Вена и Будапешт полагали, что отступление Австро-Венгрии будет расценено славянскими государствами как ее слабость, следствием чего явится захват Сербией албанских территорий и ее выход к морю (в этом случае, по заявлениям Балльплаца, все равно не удастся избежать европейской войны)[890]. Все же проблему Скутари удалось ликвидировать дипломатическими средствами: король Николай, уступив давлению великих держав и осознав бесперспективность дальнейшего удержания Скутари перед лицом австро-венгерской угрозы, эвакуировал свои войска из города.

С подписанием 30 мая 1913 г. в Лондоне мирного договора между Болгарией, Сербией, Грецией и Черногорией с одной стороны, и Турцией – с другой, были подведены итоги Первой балканской войны. На место Берлинского урегулирования 1878 г. пришло Лондонское 1913 г. И Берлинский трактат, и Лондонский мирный договор носили системообразующий характер на уровне региона, однако они базировались на совершенно разных принципах, что свидетельствовало о трансформации Балканской подсистемы. В отличие от 1878 г., в 1912–1913 гг. представители балканских государств хотя и не были допущены на заседания послов великих держав, но участвовали в работе мирной конференции. На этот раз документ, фиксировавший расстановку сил в регионе, был подписан не шестью великими державами и Османской империей, а представителями Османской империи и балканских государств. И если Берлинский трактат предусматривал сохранение ряда балканских территорий в составе Османской империи, то в Лондонском мирном договоре, напротив, констатировалось ее «вытеснение» из региона: за Турцией оставался лишь узкий участок восточной Фракии, граница которого проходила по линии Энос-Мидия. Таким образом, с победой балканских государств был устранен один из главных дестабилизирующих факторов Балканской подсистемы. Как показали события Первой балканской войны, заключение военно-политических союзов являлось одной из эффективных форм реализации малыми странами своих национальных интересов[891].

Однако иностранные наблюдатели воспринимали существовавшую конфигурацию балканских акторов и расстановку сил в регионе как временное явление[892]. Инкорпорация в состав местных государств территорий, заселенных другими народами, а также их стремление пересмотреть в свою пользу результаты кампании 1912–1913 гг. и вследствие этого рост националистической пропаганды превратились в источник потенциальных конфликтов на Балканах. В регионе оформилось несколько очагов напряженности: Македония, где набирал силу болгаро-сербский и болгаро-греческий антагонизм, Южная Добруджа, являвшаяся болевой точкой во взаимоотношениях Болгарии и Румынии. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов реваншизм младотурок.