В поисках равновесия. Великобритания и «балканский лабиринт», 1903–1914 гг.

Тревоги Белграда, как свидетельствовала логика развития событий, были не беспочвенны. Австро-Венгрия, по сообщениям российских и британских дипломатов, поставляла оружие на территорию Албании[953]. В Вене, как явствует из донесений российских военных агентов, планировали путем широкой агитации в княжестве, где происходила нескончаемая борьба за власть между представителями различных политических групп, «вызвать в этой стране серьезные внутренние осложнения, могущие дать повод к вмешательству»[954]. Для Сербии ситуация усугублялась тем, что в споре вокруг территориального разграничения с Албанией все активнее начинал фигурировать болгарский фактор. Так, намечалась отправка болгарских офицеров, принимавших когда-то участие в организации македонских чет, в Албанию, в приграничные с Сербией территории, для формирования «иррегулярных войск», которые в случае реализации этого предприятия, по заключению российского комиссара в Албании А.М. Петряева, представляли бы серьезную опасность для западных рубежей Сербского королевства[955].

Если в период пребывания албанцев под властью Османской империи австро-венгерские агенты могли их только подстрекать к выступлениям против турецкой администрации и конфронтации с местными сербами (Вена не имела права вмешиваться во внутренние дела суверенного государства), то теперь ее действия, направленные на защиту Албании, в принципе носили легитимный характер, поскольку Австро-Венгрия в соответствии с лондонскими постановлениями являлась одним из гарантов независимости Албанского княжества. Таким образом, пересечение сербскими войсками албанской границы могло трактоваться Веной как повод для применения силы.

С учетом всех трудностей, сопряженных с территориально-политическим размежеванием между Сербией и Албанией, таких поводов могло возникнуть множество. В основе сербо-албанского пограничного конфликта, как это представлялось британским дипломатам, лежали причины экономического и этнического характера. Во-первых, после вхождения территорий, бывших до этого частью Османской империи, в состав соседних государств, нарушились прежние торгово-экономические связи. Так, в результате присоединения к Сербии новых земель часть албанского населения оказалась отрезанной от городов, где традиционно проходили ярмарки (например, Дьяково), что грозило обернуться острой нехваткой продовольствия по другую сторону границы. Во-вторых, не утихала албанская агитация в Старой Сербии, причем подготовка к мятежу велась в соседней Албании[956]. Постоянные вторжения албанских отрядов на сербскую территорию привели к тому, что правительство королевства было вынуждено отдать приказ своим войскам войти в сопредельные албанские земли и занять там ряд стратегических позиций. Между тем, как указывал британский поверенный в делах в Белграде Д. Крэкенторп, сербы не преминули воспользоваться набегами албанцев как поводом, чтобы улучшить собственную границу в ходе военных операций[957].

Выбрав подходящий момент, Австро-Венгрия 18 октября 1913 г. направила Сербии ультиматум, предписывавший ей в течение восьми дней очистить албанскую территорию. В случае невыполнения ее требований Вена угрожала прибегнуть к радикальным мерам[958]. Американский историк Э. Хелмрейх, подготовивший фундаментальный труд по истории Балканских войн, называл эту акцию репетицией ультиматума, предъявленного Веной Белграду в июле 1914 г.[959]

В России оценили ультиматум австро-венгерского руководства как проявление его слабости и боязни потерять контроль над ситуацией. Демарш Двуединой монархии, на взгляд российского поверенного в делах в Вене кн. Н.А. Кудашева, был продиктован тремя принципиальными соображениями. Во-первых, на Балльплац далеко не все разделяли уверенность в способности албанских отрядов эффективно противостоять сербским войскам без внешней помощи. Во-вторых, быстрое подавление сербами албанского восстания подрывало авторитет Австро-Венгрии в регионе, поскольку она позиционировала себя в качестве главной покровительницы независимого Албанского княжества. В-третьих, Вена не собиралась отказываться от удобного случая, чтобы «дать Сербии почувствовать свою силу и тем самым приподнять свой престиж в Европе»[960].