В поисках равновесия. Великобритания и «балканский лабиринт», 1903–1914 гг.

В Македонии сложилась катастрофическая ситуация: пожар, разгоревшийся в европейских провинциях султана, грозил перекинуться на весь Балканский полуостров. Австро-Венгрия и Россия как две заинтересованные державы, в одностороннем порядке взявшие на себя обязательства по «поддержанию мира» в регионе, должны были в кратчайшие сроки выработать некую формулу, которая способствовала бы спаду напряженности. По итогам консультаций, проводившихся между двумя сторонами во время встречи Николая II и Франца Иосифа I в Мюрцштеге (сентябрь-октябрь 1903 г.), В.Н. Ламздорф и А. Голуховский подготовили общие принципы проведения преобразований в балканских вилайетах. В австро-русской схеме были обозначены основные направления «умиротворения» Македонии.

Чтобы придать своей программе весомость в глазах местных жителей и европейского сообщества, прежде всего следовало продумать инструмент контроля за турецкими властями, осуществлявшими реформы на местах. С этой целью султану предлагалось назначить сроком на два года при главном инспекторе македонских вилайетов X. Хилми-паше гражданских агентов от России и Австро-Венгрии, которым предписывалось везде его сопровождать и указывать на нужды христиан и злоупотребления местной администрации. Затем намечались реформы в трех ключевых областях – жандармерии, финансовой и судебной системах.

Во-первых, планировалось поручить реорганизацию жандармерии иностранному генералу на османской службе, к которому также прикомандировывались офицеры, представлявшие другие великие державы.

Во-вторых, от Порты требовалось ассигнование особых сумм на восстановление разрушенных турками во время восстания жилищ, духовных и публичных учреждений, а также освобождение от налогов пострадавших. Консулам России и Австро-Венгрии вменялось в обязанность наблюдение за расходованием этих средств.

В-третьих, предусматривались преобразование административных и судебных институтов, доступ в которые открывался местным христианам, и учреждение смешанных комиссий из христианских и мусульманских делегатов для разбора дел по политическим и иным преступлениям, совершаемым во время смут. Оговаривалось присутствие в этих комиссиях консульских представителей России и Австро-Венгрии.

И, наконец, провозглашалось, что после нормализации обстановки в Македонии державы потребуют от турецкого правительства ее территориально-административного разграничения на основе этнокон-фессионального принципа[324].

Таким образом, на первых этапах Мюрцштегская программа носила довольно абстрактный и декларативный характер. Ее конкретное содержание, интенсивность и пространственный охват зависели, с одной стороны, от степени согласованности действий Вены и Петербурга, с другой – от восприятия этой схемы другими великими державами. Для того чтобы понять логику поведения держав в македонском вопросе, необходимо выяснить, чем мотивировалось их внимание к данной проблеме и какие интересы они преследовали в Балканском регионе в принципе.

Илинденско-Преображенское восстание 1903 г. в первую очередь явилось тестом на прочность для австро-русской Антанты 1897 г. Соответственно, развитие отношений в диаде Россия-Австро-Венгрия проецировалось на урегулирование македонского вопроса. Во многом показательной можно считать позицию В.Н. Ламздорфа, который считал, что существование австро-русского «согласия» обусловливалось чисто тактическими соображениями. Так, он доказывал русскому послу в Вене П.А. Капнисту, убежденному стороннику австро-русского сближения, что функция соглашения 1897 г. ограничивалась «умиротворением славянских народов», в остальном же «дальнейшие отношения России и славянских государств, как и сами ее задачи на Балканском полуострове не имеют ничего общего с целями, которые преследует Австро-Венгрия». Россия, православная славянская держава, не собиралась, по словам Ламздорфа, «в угоду Австро-Венгрии порывать многовековые узы», которые ее связывали с балканскими народами[325]. Такая установка предполагала дальнейшие дискуссии в рамках МИДа о целях и задачах политики России на Балканах[326].

Однако, несмотря на широкий диапазон мнений по поводу политического устройства европейских провинций Турции и участия в этом процессе Петербурга, русские дипломаты сходились в том, что Россия, ввиду напряженной обстановки на Дальнем Востоке, была вынуждена на время отказаться от активного внешнеполитического курса на Балканах.

В Великобритании понимали, что это была лишь временная мера. Ведь Балканы, по меткому выражению бывшего министра иностранных дел России А.Б. Лобанова-Ростовского, поставленные «под стеклянный колпак», позволяли Петербургу сосредоточиться на дальневосточном направлении, чтобы вновь, спустя время, вернуться на Ближний Восток с целью дальнейшего укрепления своего влияния в этом регионе, а значит, наращивания своей мощи на международной арене в целом.