В поисках своего ковчега

– Не оставил нас Господь без обеда, – закончив трапезу, монах перекрестился, – если угодно будет Господу, то и живы будем. – Он лег на спину, закинув руки за голову, и стал глядеть на плывущие в небе отары белых облаков. В его голове проносились самые разные мысли, но отрадной была мысль о ковчеге. Он закрыл глаза и в сотый раз представил себе затерявшийся в вечных снегах Арарата громадный корабль, который, как думалось ему, снова станет спасительным, знаменуя миру одну истину, одну веру, одного Бога.

Тем временем его новый знакомый, которого, как удалось с трудом выяснить, звали Али, стоя по колени в реке, полоскал рот, промывал нос, мыл уши и шею. Он энергично черпал пригоршнями воду, фыркал и забавно мотал головой. После умывания турок упал ниц на землю и долго молился.

Солнце достигло середины неба и начинало палить. Затоптав дотлевающий костер, Вахак повесил сумку на плечо и огляделся по сторонам. Увидев, что тот собирается уходить, турок забеспокоился. Он заговорил на своем языке, указывая рукой то на себя, то на монаха, то в направлении гор. Вахак, конечно, не разобрал ни слова, но догадался, что тот хочет пойти с ним.

– Не могу я тебя взять с собой, – покачал он отрицательно головой, – мой путь не приведет тебя туда, куда тебе нужно. – Али смотрел на него умоляющим взглядом. – Как же тебе объяснить-то? – Монах немного поразмыслил. – Ну да ладно, пойдем, раз у тебя нет своего пути, – сказал он с некоторым колебанием, – вдвоем-то оно, может, и веселее будет.

Шли они молча. Вахак ступал широким твердым шагом, всматриваясь пристально вдаль. Али семенил за ним следом, косясь по сторонам, словно чего-то опасаясь. Дорога, пролегавшая по скалистым уступам гор, становилась все хуже и хуже. Она бестолково путалась между громадными, вросшими в землю каменными глыбами. Чем дальше, тем беднее выглядела растительность. На крутых обнаженных склонах изредка мелькала то жидкая поросль низкорослого дубняка, то наполовину усохшие кустарники можжевельника. Дорога устремилась вниз. Вечерело. Впереди между расступившихся скал показалось ущелье. На его каменистом, испещренном водными потоками дне, виднелось небольшое селение, издали походившее на груду камней, скучившихся у подножья скалистой горы. В предвечерних сумерках оно казалось таким же неприветливым, как и обступавшие его скалы. Тесно гнездившиеся одна над другой каменные трущобы, хмуро глядели зияющими отверстиями из-под нависших плоских крыш.

– Здесь и заночуем. – Вахак указал рукой своему спутнику на селение, но тот испуганно замотал головой. – Ты чего-то боишься?

Али упал и, катаясь по земле, колотил себя кулаками в грудь.

– Боишься, что будут бить? – Догадался Вахак.

– Бить…бить… – заплакал Али.

– Ладно, оставайся здесь и жди меня. – Монах, как мог, объяснил жестами, что он скоро вернется. Али сел, обхватив руками колени, и недоверчиво исподлобья поглядел на своего спутника.

Перескакивая через бьющие из-под камней потоки, Вахак, наконец, добрался до жилищ. Убогое селение с прохудившимися крышами хлевов и построек, со скудной растительностью говорило о бедности здешних обитателей. По склону горы редкими лоскутами, где только есть клочок плодородной земли, был засеян хлеб. Чахлые деревья и жидкие кустарники одиноко торчали среди серых глыб, наводя уныние своей сиротливостью.

«Видать, опасность загнала людей в это глухое бесплодное ущелье, – подумал Вахак с тоской, – от одних врагов скрылись, других – малоземелье и нужду – обрели. Вряд ли у этих бедняг найдется лишний кусочек хлеба». И все-таки он решился заглянуть в несколько трущоб. Внутри они имели такой же жалкий вид, как и снаружи. Темные тесные конуры с земляными полами и небольшими, скупо освещающими пространство очагами. На полу возле огня копошились грязные, полунагие ребятишки. Завидев незнакомца, они облепляли его как саранча, пожирая любопытными взглядами и цепляясь худыми ручонками за края одежды. Женщины с истощенными уставшими лицами отгоняли окриками детишек и печально покачивали головами. Вахак уходил ни с чем. Только в одном месте ему удалось раздобыть сухую лепешку и несколько жареных каштанов, выменяв все это на свою шапку.

Быстро темнело, и монах поспешил вернуться к каньону, где оставил своего спутника. Али сидел на том же месте, подперев голову руками. Завидев возвращавшегося Вахака, он вскочил на ноги и увлек его к скале. У самого ее основания чернела широкая расщелина – должно быть, вход в пещеру. Они направились туда. Пещерка оказалась не глубокой, но довольно просторной. Внутри стоял запах птичьего помета. Под ноги попадались кости животных и клочки шерсти. Похоже, что пещера служила зимней ночлежкой для зверей и убежищем от непогоды для птиц. Теперь она была пустой. Лишь только летучие мыши, потревоженные незваными гостями, с писком сорвались со стен и потолка. Покружив по пещере, они ринулись наружу, задевая пришельцев своими холодными кожаными крыльями.

– Заночуем здесь, – сказал Вахак, сбрасывая сумку на землю.