В поисках выхода

Плюх зажмурился и сгруппировался, ожидая приземления. Но падение продолжалось, и он снова открыл глаза, чувствуя приближение паники. Вокруг продолжалось мельтешение красок, но сейчас в них просматривался определенный ритм — сочетания цветов повторялись, при этом создавалось впечатление, что цветные пятна и полосы движутся не только снизу вверх, но и сверху вниз, а также слева направо и в обратную сторону, причем все это происходило одновременно. Космосталкер почувствовал головокружение и что-то вроде приступа «морской болезни» и снова закрыл глаза. Ощущение полета не прекращалось, но так хотя бы не кружилась голова. И почему-то почти пропал страх, что было весьма странным, с учетом, что падал Плюх уже с полминуты, и встреча с твердой поверхностью однозначно должна будет закончиться его гибелью. Да что там с твердой! Падение с такой высоты на воду тоже не оставит шансов на благополучный исход. И, тем не менее, разведчик этого уже не боялся, словно его подсознание откуда-то знало, что с этой стороны опасности нет. Что это могло значить? Что на самом деле он никуда не летит? Может, потому повторяется и дикая цветовая пляска, что он не падает, а крутится, зависнув в одной точке? Но вращаться сразу в нескольких, причем противоположных направлениях невозможно, да и ощущение от подобного было бы все же иным… А что если полет — всего лишь иллюзия? Что если органы чувств «засбоили» от неизвестных им раздражителей и подсунули сознанию «картинку» падения наобум, как нечто хотя бы отдаленно подходящее к непонятной действительности?

— Ты чего так согнулся? — услышал Плюх голос Илоны. — Болит что-то? Или тебя от этой радужной стереометрии замутило?

— От чего? — повернулся на звучавший совсем близко голос разведчик. Но в глазах продолжали плясать разноцветные пятна, девушку он не увидел.

— От фигур этих нелепых… Погоди, ты чего так таращишься? — Теперь, судя по звуку, Илона и вовсе находилась рядом, стоит лишь протянуть руку. Что он и сделал, предварительно закрыв глаза, поскольку вернулась «морская болезнь».

Рука Плюха тут же наткнулась на плечо любимой. Разведчик чуть провел ладонью, дотронулся до гладкой кожи шеи, ощутил мягкое прикосновение волос…

— Ты чего придуриваешься? — сбросила его ладонь девушка. — Будто слепой. Аж не по себе сделалось.

— Ёхи-блохи! Я тебя и правда не вижу.

— Да что ты говоришь? А если глаза открыть?

— С открытыми еще хуже. И тебя все равно не вижу, и от кутерьмы разноцветной тошнить начинает. А еще мне кажется, что я падаю. У тебя такого нет?

— Да нет вроде, — прислушавшись к ощущениям, ответила Забияка. — Голова чуток кружится, если быстро взгляд перевожу. Но никакой «кутерьмы», как ты выразился, я не наблюдаю. Здесь просто невообразимый хаос, но ничего не движется и не вращается.

— Странно… — пробормотал Плюх. — Значит, наши органы чувств интерпретируют информацию по-разному. Видимо, она настолько им чуждая, что однозначного понимания не получается.

— А когда ты рукой меня трогал?

— Тогда все было нормально, — кивнул разведчик. — Кстати, да…

Не открывая глаз, он присел и провел ладонью возле ног. Кожа ощутила отчетливое прикосновение к твердой, слегка шероховатой поверхности.

«Это что же получается? — подумал Егор. — Я и правда не падаю!»

Стоило это осознать, как ощущение полета прекратилось. Космосталкер рискнул открыть глаза. Нет, дурацкая карусель никуда не делась! Мало того, он опять начал «падать». Плюх снова зажмурился и топнул ногой. Теперь и подошвой он чувствовал твердость и незыблемость пола.

Сознание и на сей раз зафиксировало его в пространстве. Разведчик вытянул руки и сделал несколько осторожных шагов, пока не коснулся ладонью стены. Обычной — на ощупь гладкой, металлической или пластиковой — стены. А может, и деревянной — из хорошо оструганных и выкрашенных досок. Или покрытой керамической плиткой. Вариантов было много, но главное заключалось в том, что, по крайней мере, органам осязания можно было доверять. И то хлеб.

— А ты что здесь видишь? — похлопал по стене разведчик.

— Пурпурный цилиндр, его выпуклый бок… Нет, отставить, не выпуклый, а вогнутый. Ты внутри него стоишь. Нет-нет, как это «внутри»? Постой-постой, это и не цилиндр вовсе, а… конус, что ли? И не пурпурный, а синий. Нет, зеленый… Но и цилиндр как бы тоже. Тут вообще будто все переплелось, и все эти цилиндры, конусы и прочая разноцветная геометрия-стереометрия наизнанку вывернута и сама себя пересекает. Мне не хватает определений, чтобы это все описать. Порою кажется, что это вообще одна большая фигура, а мы внутри нее. Или снаружи… Тьфу-ты, я запуталась!.. И голова опять закружилась. Позволь, я прекращу эти наблюдения. Когда специально не всматриваешься — легче.

— Конечно-конечно! Ты и так мне кое-что напомнила…

— Что именно? Бред сумасшедшего?

— Нет. Просто я уже наблюдал нечто подобное. Помнишь, по пути сюда мы перешли эту… «дорогу-в-одну-сторону»?

— Ну да. А при чем тут «дорога»? Она ведь обычная, плоская. Со странностью, конечно, но выглядит вполне нормально.