В полдень на солнечной стороне

Но вот, испытывая душевную муку от гибели солдата, чтобы преодолеть эту затуманившую мозг муку другого и дальше быть способным расчётливо и точно руководить боем, нужно, чтобы все этапы боя были заранее словно отпечатаны в мозгу, и они властно, как бы сами по себе, исходили из сознания с той заученностью, с какой опытный солдат передвигается перебежками по полю боя, залегая то в одну, ещё горячую от разорвавшегося снаряда воронку, то в другую.

Петухов знал не хуже Пугачёва, что учения, как бы они ни были приближены к будущему реальному бою, все равно не могут быть полностью, детально воспроизведены в бою. Но при всей изменчивой обстановке в ходе боя некоторые обстоятельства можно будет подчинять новым, испытанным в учениях приёмам ведения боя.

Пугачёв относился к рвению Петухова в этих учебных занятиях снисходительно, полагая, что Петухов таким способом только демонстрирует перед представителями штабов свой командирский уровень, но вместе с тем Пугачёв откровенно выразил своё недовольство тем, что Петухов «загонял солдат так, что о передовой они теперь думают как об отдыхе».

- Ну ладно, мы в штабе уроки сдаем по военным играм на макетах местности, пусть повышают на нас свою военную квалификацию, не возражаю, кое-что нахватал сам полезное, - рассуждал хмуро Пугачёв. -- Но вот когда солдат в войну сейчас играть заставляют, тут вопрос другой. Вот скажи мне, почему те наши ребята, которые самыми надёжными в бою себя выявили, на учениях не на высоте? Перебежки делали - смотреть неохота, одно стараются - не замарать обмундирование. Выставил два лучших пулемётных расчёта - снайперских, на мишенях срам. В атаку подняли - «ура». А зачем? Дыхание беречь надо! И нечего свою численность противнику выявлять. В бою никто зря не орёт. Если нас, допустим, мало - ни к чему. Если много, тем более. Противник испугается и удерёт без ближнего боя. Да и психологически внушительней, когда молча. Наградили б просто отдыхом, куда лучше!

Сказал сердито:

- Когда у солдата к бою чувство священное, возвышенное - это одно, а если он вроде пародию на бой проводит и при этом ловчит, чтобы зря не утруждаться, он такое же и в бою может позволить.

- Но ведь ловчили, как вы заметили, самые лучшие наши бойцы. А пополненцы старались, и, когда пополненцев в учениях стали отмечать, ветераны подтянулись, - возразил Петухов. - И главного вы не заметили. Обычно после боя о бое не говорят, каждый своё переживает, а тут все говорили. Много существенного подметили. А почему? Над людьми не довлело пережитое в бою, и они как бы одну чистую механику боя разбирали и постигали рабочую сторону боя как свою профессию, и обнаружилась большая гордость своим умением.

- В сорок первом их танки бутылками жгли. Сержанты батальонами командовали, с двумя орудиями против танковой колонны выстаивали. Главная пружина - ярость и подъём духа, - угрюмо заметил Пугачёв. Сообщил с оттенком хвастовства: - Фашисты нас тогда даже упрекали: воюем не по правилам - как смертники. Листовки бросали: «При данном соотношении сил ваше сопротивление бесполезно». А мы не сопротивлялись, а били их. Вот на этом и учить надо, внушать, как драться можно с превосходящим противником.

- А если сейчас наши силы превосходящие? - спросил Петухов. - Чему же учить: как умирать в бою, а не как побеждать?

- А мы и побеждали тем, что за жизнь свою не цеплялись, - гневно возразил Пугачёв. - А эти учения что солдату внушат? Только одно - самоосмотрительность, как уцелеть под огнём.

- Правильно - уцелеть. Значит, с меньшими потерями бой умением выиграть.

- На батальон захотелось? - ехидно осведомился Пугачёв. - Комдива цитируешь? Или в дивизионке уже прочёл, как я там тебя восхвалял за это самое - за малые потери и большие успехи? Даже портрет дали. - Усмехнулся: - Почему не спрашиваешь чей? Не твой, конечно. Мой. Твоя рота чья? Моего батальона, то-то же. - И Пугачёв, подобрев лицом, добродушно рассмеялся, объяснил: - Почему на тебя кинулся? Чтобы зло хоть на ком-нибудь сорвать. Учения - дело нужное, дурак только не поймёт. Но мне они сейчас вот где. - И Пугачёв провёл рукой над своим лохматым затылком. - Думал, отозвали в тыл штаба дивизии, - значит, на отдых. Ну и трепанул бойцам, будто это от меня лично им такое угощение: банька, кино, стрижка-брижка, трёхразовое усиленное горячее питание и прочие физические и умственные наслаждения, а получилось - работа хуже, чем в бою. - И вдруг строго объявил: - С роты я тебя с данной минуты снимаю. На сегодня назначены учения - ночной бой. Сам буду ротой командовать.

- За что? Я же ничего такого не допустил! - взмолился Петухов. - Даже благодарность от командира полка получил.