В полете. Мир глазами пилота

МНЕ ГДЕ-ТО ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ, я в командировке по консалтинговым делам. До того как я стану пилотом, еще несколько лет. Первый полет на самолете, который я помню, – это поездка с семьей в Бельгию, когда мне было семь. Тот мальчик с распахнутыми от изумления глазами остался далеко в прошлом. Сейчас у меня с собой ноутбук, стопка только что отпечатанных визитных карточек на разных языках и портплед с костюмами, которые понадобятся в долгой командировке.

Не могу решить, попроситься мне в кабину или нет. В детские и студенческие годы я часто так делал, но, начав работать, почти перестал. Отчасти потому, что в полете нам с коллегами нередко приходится работать, отчасти потому, что мы пытаемся побольше поспать перед совещаниями, на которые нужно спешить утром, сразу после посадки. Вдобавок я опасаюсь, что мое пристрастие к летательным аппаратам может показаться странным или ребяческим.

Однако эта командировка для меня особенная. Она – часть путешествия, которое я предвкушал уже несколько недель, перелистывая атлас в своей съемной бостонской квартире. Я буду вспоминать об этом путешествии еще много лет – каждый раз, как увижу фотографию Земли из космоса или наткнусь на фото своей детской, где стоял глобус. Моя поездка начинается с рейса из Бостона в Японию, там я остаюсь на несколько недель, затем перелетаю в Европу и, наконец, возвращаюсь в Новую Англию. Мне предстоит кругосветное путешествие на самолете.

Отрасль, в которой я работаю, – управленческий консалтинг – известна тем, что на собеседованиях кандидатам часто задают вопросы, на которые они, скорее всего, не знают ответов. Это хороший способ проверить умение человека рассуждать. К примеру, вас могут спросить: «Сколько деревьев в Канаде?» Кстати, впоследствии я много летал над этой страной и успел хорошо изучить ее бореальные леса. Меня на собеседовании попросили назвать приблизительное количество скрипок в Америке. Я попытался вспомнить, сколько скрипачей было у меня в школе, и перевести эту цифру в масштаб страны. Однажды собеседование проводил я сам – и предложил кандидату угадать, сколько процентов населения Земли хоть раз летало на самолете (для США и Великобритании этот показатель составляет примерно 80 %; глобальной статистики нет, но подозреваю, что летало гораздо меньше 20 % всего человечества, – кстати, это соответствует показателю для США на 1965 год).

Вот еще пример вопроса на сообразительность: сколько человек за всю историю совершали кругосветные путешествия? Это нехитрое перемещение – по прямой из точки А в точку А, вокруг планеты – редкость даже для самых опытных воздушных путешественников, даже для пилотов.

А сейчас я лечу по второй, длинной части маршрута – из Токио в Лондон – на «Боинге-747». Перед посадкой в самолет я не мог скрыть волнения. Еще прошлой ночью, которую я провел на одном из верхних этажей отеля-небоскреба в районе Синдзюку, всматриваясь в темнеющее небо над неповторимым восточным городом, я думал о Лондоне не меньше, чем о Токио: двенадцать часов лёта, шесть тысяч миль из одного мегаполиса островной нации в другой, через всю Азию и Европу.

Мы летим уже, наверное, часов пять. Мир за иллюминатором абсолютно белый. Вроде бы это земля, а не облака, но с уверенностью сказать трудно. Летим где-то над Сибирью. Я никогда не был над Сибирью, а большинство остальных пассажиров спят, закрыв глаза и не видя дня, который не закончится, пока через несколько часов мы не приземлимся в Лондоне. Когда мимо меня проходит стюардесса, я закрываю ноутбук и интересуюсь, нельзя ли посетить кабину пилотов. Через несколько минут она возвращается и с улыбкой говорит: «Пойдемте со мной». Я следую за ней – и вот я впервые оказываюсь в кабине 747-го, впервые поднимаюсь на второй этаж самолета. Я не поверил бы, скажи мне кто-нибудь, что пройдет не так много лет – и я буду сидеть за рулем этого самого самолета на этом самом рейсе.