В потемках

Щекот беззлобно ухмыльнулся. Его ухмылка только сильнее разожгла Калия. Ясно было, что тот ревнует Плову и ищет повода затеять ссору. А Плова еще нарочно подзуживает его, не спускает глаз с бывшего водителя автобуса.

«Добром это не кончится», — подумал Ивоун.

Ссора вспыхнула даже много раньше, чем он предполагал.

На ужин разогрели консервы и приготовили кофе. Вместо стола служила кафедра, опрокинутая на бок.

Дьела и Плова разливали кофе и подавали чашки. Первую Плова поставила перед Щекотом, да при этом еще зазывно напоказ улыбнулась ему. Калий не стерпел.

— Не прикасайся! — рявкнул он.

Глаза его мгновенно по-звериному налились кровью. Но Щекот оказался не из робких. Молча, выжидающе смотрел на соперника. Он выглядел совершенно спокойным, волнение и накипающую ярость выдавали только ноздри.

По первому движению, когда Щекот брался за чашку, видно было, что он хотел передать ее по кругу. Теперь же, после окрика, он нарочно отпил глоток. Чайная ложка, пущенная Калием, просвистела мимо лица. Загромыхали уроненные стулья. Соперники замерли друг против друга. Их разделяло меньше десяти шагов. Рукопашная схватка скорей всего должна закончиться в пользу Щекота. Калий хотя и выглядел бойцом: широкоплеч и крепок в кости, но Щекот — сама ловкость. Видимо, и Калий понял, что ему не сдобровать. Кривая ухмылка скользнула по его губам, рука потянулась к заднему карману. Так и есть — пистолет. Почему-то Ивоун не сомневался в этом.

Только и Щекот не терял времени: бесшумно одним легким прыжком отпрянул за колонну. В руках у него сверкнуло лезвие.

Громыхнул выстрел. Пуля отщепила от колонны несколько крошек мрамора. Видно было, как Щекот отвел руку за спину, изготовляясь к броску. Уж он-то не промахнется. Ивоун невольно закрыл глаза.

— Брось пистолет! Брось нож! — прозвучала в тишине команда. Между двумя разъяренными парнями возник Сколт с перевязанной рукой.

Напряженное ожидание продолжалось недолго. Щекот первый спрятал нож и в рост вышел из-за колонны. Сунул в карман свой пистолет и Калий. Оба вернулись к столу, подняли уроненные стулья. Кукольное личико Пловы не выражало сейчас никаких чувств. Она, как ни в чем не бывало, продолжала раздавать чашки с кофе, точно происходящее ничуть не касалось ее.

Ивоуну не спалось. Лунный свет пронизывал цветные витражи блеклым сиянием, не способным оживить краски. Лишь хорошо зная изображение на память, Ивоун мог сказать, что вот то светлое пятно — зарево костра, а черная масса — издыхающий копь и склоненный над ним плачущий странник.

Два тысячелетия новой цивилизации изменили ли природу человека? Самое поразительное, что во все времена находились среди людей подвижники, мученики, взявшие на себя всеобщую вину, страдающие за других, добровольно идущие на смерть. Они не перевелись и теперь. Только сейчас они совершают подвиги, ни во что не веря. Ради того лишь, чтобы утвердить самих себя.

И Сколт из их числа, из породы мучеников. Живи он пятью — шестью веками раньше, он стал бы святым. Или еретиком.

Неожиданно Ивоун встрепенулся. Ему почудилась знакомая музыка. Как будто звучал орган. «Короткая месса» — узнал Ивоун. Что за странное наваждение?

«Впрочем, ничего удивительного, — подумал он. — Какая еще музыка должна пригрезиться мне сейчас, если не эта месса?»

Но нет. Похоже, что музыка звучала не в его воображении. Видимо. Дьела решила все же исполнить свою программу.

Ивоун замер, наслаждаясь музыкой. Это был последний подарок судьбы После, когда он останется в храме один, ему будет что вспоминать.

Своды собора долго еще отражали замершие звуки. Ивоуну чудилось, будто они исходят от просвеченных луной витражей. Ему казалось, что оттенки красок, какие содержались в изображении, перешли сейчас в мелодию, стали оттенками звука.

Со стороны северного придела раздались тихие шаги. Дьела, не заметив Ивоуна, прошла мимо и скрылась в исповедальне.

— Для кого ты играла? — спросил Сколт.

— Всегда кто-нибудь слышит.

— Ого! Ты не говоришь, а вещаешь.

— Я очень устала.

Устрашающий грохот и лязг за стенами храма начался, едва только забрезжил рассвет.

— Сволочь! Скотина! Этот жирный боров надул нас. «Постараемся сделать все возможное», — передразнил Калий вчерашнего представителя, который вел переговоры по радио.

Опять все устремились в подвал. Брил включил рацию. Но было еще слишком рано. Никто не отозвался им. Даже вещательная станция Пираны не начинала работу.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Автомобили громыхали беспрерывно от темна до темпа. Горы железного лома погребли под собой несколько старинных дворцов, знаменитую средневековую башню и развалины древних укреплений.

У тех двадцати, что застряли в «Диком скакуне», положение вовсе было критическим — кончалась вода. Они уже пили воду из отопительных батарей.

Днем над старым городом беспрерывно кружились вертолеты. На них были установлены мощные телекамеры. Публика жаждала видеть катастрофу своими глазами.