В садах Эпикура

Теперь появился старший лейтенант из Отдела контрразведки Лева Мархасев. Он, как говорили, курировал наш Отдел. В. Н. Даниленко особенно возмущался тому, что Лева обязательно брал у него ручку для составления своих дурацких информаций. Лева носил на плечах очень большую глупейшую голову, опиравшуюся на коротконогое туловище. Лицом он напоминал улыбающуюся жабу, тщетно пытающуюся выглядеть серьезной. Явившись в резиденцию дипломатов, Лева вознамерился познакомиться с содержанием длинного ящика на предмет выяснения политических симпатий посла. Я сдержанно сказал: «Послушай, Лева, неужели ты воображаешь, что полномочный дипломатический министр (так именовал себя посол) приехал к тебе с компрометирующими его документами? Или он не догадывается о том, что они могут заинтересовать такого контрразведчика, как ты? Неужели ты не заметил, что посол прикидывается совершенно несведущим в событиях последних дней!» Все это казалось бесспорным, но Лева рвался к ящику. В нем оказались книги с зелеными бумажками долларов между страницами. Между прочим, ящик даже не имел замков. Лева успокоился. К этому времени атташе посольства – мужчина лет 35 с удовлетворением сказал, что дама уже уснула. Мы пожелали ему спокойной ночи и ушли. Утром я с Женей появился у дипломатов. Они чувствовали себя бодро. Полномочный министр поинтересовался, где его чудесная машина. Вот этого я в тот момент не знал. Не узнал и позднее.

Из Превидзы майор Чернышенко и я съездили в небольшой городишко Злин, известный большими обувными заводами, принадлежавшими Бате. Городишко оказался обычным, чистеньким, опрятным. Мы походили по корпусам, посмотрели превосходные здания столовых. Завод стоял. Недалеко от него находились отдельные домики, в которых жили рабочие и их семьи. В одном из них мы побывали. В особые беседы с рабочими не вступали. Все-таки трудно было бы беседовать, не зная языка. Поэтому ограничивались улыбками, рукопожатиями. Никаких следов обуви ни на заводе, ни около него мы не обнаружили. Рабочие говорили, что все увезли немцы. В общем-то мы с Чернышенко подивились, более чем приличному, жилью эксплуатируемого класса и обширным светлым столовым для него же. Сказывались проблемы в наших знаниях политической экономии. Не приходило в голову, что рабочие создают Бате прибавочную стоимость!

В Превидзе к нам вышла группа партизан – французов, бежавших в разное время из немецкого плена и воевавших в горах. Их командир веселый полноватый мужчина средних лет, в берете, быстро о чем-то говорил на своем звучном языке. Мы улыбались, не понимали, он улыбался и тоже не понимал.

В середине апреля штаб Армии переместился в деревушку со странным названием Свинна. Хотя я при переезде и не возглавлял обоз, но выполнял еще более ответственную задачу. Дипломаты все еще находились у нас. Мне приказали доставить их в Свинну. Я осведомился насчет транспорта. В комендатуре мне ответили: «На полуторке». Мой вопрос о судьбе их роскошной машины восприняли, как бестактность. Никто не знал, где машина. Казалось, что «мальчика не было». Приказ есть приказ. Я отправился к дипломатам и попросил приготовиться к переезду. К их величайшему изумлению, к подъезду подкатила полуторка, и я доложил, что машина подана. «Как?» – воскликнула дама. «Так…» – ответил я. Даму в роскошном манто из серого каракуля я посадил в кабину с шофером. На сидении лежал автомат. Дама посмотрела на него, как на гремучую змею, и сделала протестующий жест руками. Я переложил автомат в кузов. Для восхождения на полуторку старого посла и мужа его сестры открыли борт машины. Нет! Аристократические ноги не поднимались. Пришлось вынести стулья и по ним они все-таки взошли на полуторку, как на эшафот. Атташе с пониманием смотрел на меня. Тронулись. Стояла отличная весенняя погода, светило солнце. Атташе и я курили и о чем-то разговаривали, а посол и муж его сестры прислонились к стенке кабины. Чуть мы выехали за город, машина остановилась. «В чем дело?» – спросил я шофера. Оказалось, что остановка произошла из-за этой мисс Мэнд, свалившейся на мою голову. Она вышла и, заламывая руки, объявила, что господин дипломатический министр простудится от этой ужасной езды в кузове. Я удивился: и господин министр и его спутник кутались в зимние пальто с меховыми воротниками. Тем не менее, дама заявила, что она снимает свой каракуль и укутает им ноги печальных страдальцев. Так выглядел аристократизм в действии. Я попросил ее сесть в кабину, снял с себя шинель и накинул ее на полномочного представителя румынского короля. Он закрасовался полевыми погонами старшего лейтенанта. Дама произнесла: «Это подвиг!», и мы поехали дальше. Но впереди нас ждало новое испытание.