В садах Эпикура

Он попросил меня зайти к себе в Институт Истории. Я застал его в огромном кабинете заместителя директора. Предложив мне сесть поудобнее, Сергей Львович спросил: «Послушайте, вы читали второй номер Вестника Древней Истории?» Я ответил, что просмотрел и ничего особенного не обнаружил. С. Л. Утченко продолжал: «Жаль. Там помещена рецензия П. Н. Таркова на западногерманский журнал “Historia”. Кажется, появилась возможность рассчитаться с Петром Николаевичем!» И он протянул мне журнал «Historia»: «Прочтите рецензию и сравните с рецензируемыми статьями, потом расскажите о впечатлении». Я ушел и принялся за чтение, никому ничего не говоря: журнал ведь был взят из специального фонда. Чтение предстояло нелегкое: пара статей была на немецком, пара – на английском языках. Я одолел их и обнаружил, что П. Н. Тарков не только не понял содержания очень тенденциозных работ, но кое-где неточно перевел заглавия. И я написал статью в том очень популярном тогда тоне, который любил задавать сам Петр Николаевич. Статья называлась «За усиление борьбы с буржуазной идеологией». Она начиналась так: «Советские историки всегда придавали большое значение борьбе с буржуазной идеологией. Однако в настоящее время задачи этой борьбы неизмеримо выросли и приобрели особый смысл. В своем замечательном выступлении на XIX съезде партии И. В. Сталин с исчерпывающей полнотой охарактеризовал реакционный характер современной буржуазии. Это гениальное выступление и исторические решения XIX съезда партии ставят перед нами задачу еще более серьезной, еще более непримиримой борьбы с растленной буржуазной идеологией». Такое начало гарантировало одобрение статьи в любой редакции. Дальше я писал с необходимости разоблачать буржуазных фальсификаторов античной истории и подчеркивал, что редакция ВДИ много в этом отношении сделала. Но в ее плодотворной работе не обходится без ошибок. «Такой ошибкой следует считать опубликование на страницах ВДИ статьи проф. П. Н. Таркова, посвященной обзору журнала “Historia”, выходящего с 1950 года в Западной Германии». Я соглашался с рецензентом, что это «космополитический орган в маршаллизованной стране». Тем более меня не удовлетворял объективистский тон критики П. Н. Таркова в адрес такого журнала. Такой вывод я подкреплял фактическим материалом. Я разбирал статью И. Штрауба «Христианская историческая апологетика в период кризиса Римской империи», показывал ее тенденциозность и восклицал: «Можно ли оценить эту концепцию Штрауба, как “спорную”, как это делает П. Н. Тарков? С нашей точки зрения, взгляды Штрауба бесспорно реакционны, поскольку он проповедует возможность мирного перехода от древности к средневековью и превозносит благую роль католической церкви, содействовавшей этому переходу». Потом я разбирал статью Штира и кричал: «Поистине невероятным является тот факт, что критика взглядов Штира английским историком Уолбенком оказывается несомненно более резкой, чем критика советского профессора П. Н. Таркова, поскольку Уолбенк прямо обвиняет Штира в том, что он находится под влиянием фашистской идеологии». Чуть пониже я писал: «Не сумев разобраться в откровенно враждебной статье Штира, профессор Тарков оказался тем более беспомощным при анализе статьи английского буржуазного историка Г. Т. Гриффиса, в которой позиции автора завуалированы гораздо более тщательно». Далее я подробно разбирал статью «Союз Коринфа и Аргоса» и особенно теорию «конструктивного империализма». Вполне обоснованно звучал мой вывод: «Всего этого не понял профессор Тарков. Апология британского империализма, составляющая политический стержень статьи Гриффиса, осталась неразоблаченной. Именно поэтому разбор статьи Гриффиса в рецензии проф. Таркова следует считать объективистским и поверхностным». Кончал я статейку так: «Рецензия проф. Таркова не вооружает советского читателя на борьбу с растленной буржуазной идеологией, но способна лишь его дезориентировать и поэтому является вредной». Наташенька, прочитай эту мою статью и ты убедишься, что она звучит очень убедительно. П. Н. Тарков получил заслуженный нокаут.

Закончив статью, я посетил С. Л. Утченко. Было воскресенье. Сергей Львович сидел в кресле, одетый в теплый халат, читал, улыбался и снова читал. «Хорошо!» – сказал он. Мы закусили, выпив по рюмке. Договорились: я иду в редакцию «Вопросов истории» и предлагаю там статью. Если ее не берут, я направляюсь в «Вестник Древней Истории», где ее возьмут обязательно. Так я и поступил. Предварительно я показал статью А. Г. Бокщанину, сказав ему: «Я по ходу работы над диссертацией прочитал рецензию П. Н. Таркова. Решил познакомиться с подлинниками статей и убедился, что Петр Николаевич в них не разобрался. Считаю своим долгом высказаться на сей счет публично». А. Г. Бокщанин прочел статью и оценил ее одним латинским словом: «Optime». Это значит «Превосходно»…